Федеральное государственное бюджетное учреждение «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. Сербского. Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского Федеральный медици

«Доктор действовал во благо, жалко благо не моё»

Вл. Высоцкий

Какие тайны хранит институт им. Сербского?

(Заметки диссидента)

В марте 2006 года, я пришел в институт судебной психиатрии им. Сербского, чтобы осуществить своё законное (и конституционное) право, наознакомление с экспертным заключением по одному из моих судебных дел за 1970 год. В качестве свидетеля и своего доверенного пригласил представителя от общественной организации «Гражданская комиссия по правам человека». Однако нас даже на порог не пустили. Объяснили: ознакомление с экспертными материалами категорически запрещено, независимо от срока давности проведённой экспертизы. Затребовать экспертные материалы имеет право лишь организацияи лицо, направившее меня на экспертизу. Выходит, что спустя даже 36 лет моё дело всё ещё является тайной не только от общественности, но и от меня самого. Пришлось обратиться в суд.

Должен пояснить, 15 лет назад я был реабилитирован. А отправлялменя на экспертизу в институт им. Сербского в 1970 годуначальник следственного отдела УКГБ по Владимирской области м-р Павел Евсеев.Помню, он как-то разоткровенничался, что работает следователем в «органах» с 1940 года. Я не удержался и спросил: «Так сколько же Вы душ загубили за 30 лет такой «работы»?! Ведь у Вас руки по локоть в крови! При Хрущеве, многие из Ваших жертв былипосмертно реабилитированы».

М-р вальяжно откинулся на спинку стула, и добродушно улыбаясь, ответил: «А ты знаешь, Михаил, что сказал тов. Сталин на банкете в честь победы?» И начал цитировать мне известный тост про долготерпение русского народа. Естественно, уклоняясь от пояснения, что это «долготерпение» было достигнуто массовыми расстрелами и многомиллионным ГУЛАГом.

На вид следователю КГБ было под 50, значит сегодня ему где-то 86 лет или больше. Может быть, он давно и торжественно похоронен как ветеран войны. Под звуки военного оркестра, за трупом, на подушечке несли два-тридесятка орденов и медалей, как награду за сотни отправленных под расстрел, так называемых «врагов народа». Мне повезло, чтородилсягораздо позже этого ветерана - орденоносца. Иначе был бы реабилитирован тоже посмертно. Невелико удовольствие.

А может он ещё и жив?! И как ветеран-маразматик валяется в разных привилегированных ЦКБ и прочих заведениях, где отдыхают и лечатся заслуженные палачи ивысшие Кремлёвские сановники; от Патрушева, Иванова и повыше рангом. Любуется старый ветеран на фото Сталина в рамочке, и вспоминает славные денёчки. Когда можно было вообразить себя маленьким Божком, распоряжающимся жизнью и смертью людей. Может мне разыскать его, и нижайше испросить резолюцию на ознакомление со своим, им же сфабрикованным уголовным делом?

Но сначала поговорим о чужих тайнах, которых немало хранится в потайниках института им. Сербского. Ещё при Ельцине, менякак-то пригласили на запись, в телепрограмму «Национальный интерес». Там седовласые профессора из этого института пытались доказать, что здоровых людей в психушки не отправляли. В крайнем случае, в гуманных целях спасали некоторых от тюрьмы. Мне сразу вспомнились строчки из Высоцкого: «Доктор действовал во благо, жалко благо не моё!». Черезмикрофон ведущего, задал вопрос: «А как Вы оцениваете такой факт: человека признали невменяемым, 15 лет продержали в Казанской спец/психбольнице, а потом расстреляли? Могу пояснить подробней». Профессора не ответили, сделав вид, что вопроса не было. Ведущий настаивать не стал. Просматривая дома эту телепередачу обнаружил - вопрос «вырезан». А моя физиономия промелькнула лишь в качестве статиста.

Теперь о факте. С человеком, которого расстреляли, я был лично знаком. Три раза, в среднем по 40 дней проводил с нимв одной камере-палате в Сербском. Воткоротко его история.В начале войны Лукьянов Ермак Михайлович - калмык по национальности попал в плен, потом лагерь. Не допытывался, не знаю; может и сотрудничал он каким-то образом с немцами. После войны Лукьянов остался в Бельгии. Работал на рудниках, получил гражданство, женился. Был членом общества Советско-Бельгийской дружбы (с его слов). Когда началась Хрущевская «оттепель», пришел в советское посольство, рассказал о себе и попросил разрешение вернуться на родину. Ему ответили: Вы, мол, совершили преступление в своё время; поэтому возвращение надо заслужить, надо поработать для Родины.И Лукьянов несколько лет разъезжал по Европе; фотографировал базы НАТО. Выполнял задания успешно, так как в совершенстве владел немецким и французским языками. Шпионил бесплатно. Лубянское начальство компенсировало лишьдорожные расходы. Наконец разрешение на поездку в СССР было получено. Весь путь до Элисты он проделал на личной автомашине. Разыскал сына от довоенного брака; навестил тех, кого знал раньше или был в родстве.

Благополучно вернулся домой, в Бельгию. Но после всего увиденного собственными глазами, услышанного от родственников и знакомых о жизни и порядках в СССР–всякое желание возвращатьсяна Родину испарилось. Да и жена-бельгийка против.Куда, мол, поедем, говорит: у нас семья - пятеро детей. Кто-то устроился, другие учатся. В общем, стал г-н Лукьянов уклоняться под разными предлогами от поручений товарищей в «штатском» из Советского посольства.

Тем бы всё и закончилось. Но после поездки в Калмыкию начал регулярно переписываться с родственниками и новыми знакомыми. Через некоторое время снова захотелось приехать в гости.Ему охотно дали визу.На этот раз взял с собой сына подростка, чтобы познакомить с «историческойРодиной».Позднее признавался, что с самого начала почувствовал за собой слежку. После завершения своего визита, в Бресте был арестован. Дальше как обычно: Лефортово иСербский. Признание больным шизофренией и помещение в Казанскую спец/психбольницу. Это происходило где-то в 1967 году.

Впервыевстретился с ним летом 1970 года. Моё назойливое любопытство, видимо его настораживало, и я мог довольствоваться лишь фантазиями санитарок об этом человеке. Когда в 1979 году мы снова увиделись, онвстретил меня как родного брата. Точнее, как собрата по несчастью.Много чего рассказывал о своей жизни, о Бельгии. Третий раз я увидел его зимой 1982 года. Но это был ужедругой человек. Изможденный,дряхлый старик с полностью потерянными зубами. От «лекарств» по его словам. В Казани его нещадно закармливали нейролептиками и Бог знает чем ещё. А главное, угнетённое состояние. Постоянно повторял: «Мишель! меня хотят расстрелять; я это чувствую». Напрасно пытался его успокоить. Мол, по советским законам потолок -15 лет, которые он уже отсидел. Кроме того, он официально «невменяем», и это противоречило бы нашимзаконам. Всё было напрасно. И у меня появились сомнения в его здоровье. Уж не заболел ли?! Всё-таки 15 лет в психушке…

Летом 1982 года в лагере, как-то просматривал газету «Советская Россия». Равнодушно скользнул по названию статьи «Изменникам нет пощады». В те годы проходила очередная кампания «никто не забыт» и пропагандистских писаний хватало. Но взгляд наткнулся на знакомое имя. Внимательно прочел«…приговорен к высшей мере… приговор приведён…»и т.д. У меня буквально волосы зашевелились, настолько неправдоподобной, фантастической показалась мне эта ситуация.

Можно лишь догадываться, как это происходило. Лубянка потребовала от профессоров Сербского объявить Лукьянова сумасшедшим, чтобы упрятать в спец/психушку. Те под козырек. А годы спустяЛубянка посчитала, отпускатьЛукьянова опасно – слишком много узнал. Значит надо уничтожить.И приказали «врачам» объявить его здоровым, чтобы казнить «по закону». Те снова под козырек. Если у кого сомнения в этой истории, то не трудно проверить. Младшему сыну Лукьянова в Бельгии, сегодня примерно 50 лет. После ареста отца, оперативники КГБ переправили его вместе с машиной через границу. Наверное, живы и другие родственники, там же в Бельгии.

Когда профессора из Сербского утверждают, что посылали обвиняемых в психушки, ради спасения от тюрьмы или казни – это правда. Толькочья, правда?!Институт им. Сербского в советский период (как, наверное, и сейчас) являлся главным инструментом «по отмыванию» преступлений. По аналогии: как «отмывают» преступные деньги всякие грабители и мошенники.

В советское время Кремлёвская власть была страшно озабочена своим имиджем не только в глазах Запада, но и собственных граждан. Существовала доктрина, что наш государственныйстрой – идеал для человечества и потому у нас, при социализме немогут происходить такие преступления, как на «загнивающем» Западе. А наши чиновники, это просто ангелы в сравнении с хапугами и мошенниками в странах, где «человек человеку - волк» и «правит чистоган».

Кстати сегодня, «к имиджу» страны отношение наплевательское. Сын министра обороны Иванова, нагло задавил машиной пенсионерку. Об этом знает вся Москва, но преступник даже не арестован. Если бы подобное случилось четверть века назад, и этот факт получил бы такую же огласку, то Иванова – младшего на пару месяцев отправили в психушку.Чтобы «отмыть» его преступление.Извините, мол, граждане, никакого преступления нет. Просто, кратковременное расстройство здоровья; с кем не бывает. И это «расстройство здоровья»услужливо бы удостоверили в Сербском, эскулапы с докторскими степенями.

Со мной сидел сын крупного московскогочиновника в банковской сфере. Отец былорденоносцем, за какие-то тыловые подвиги в период войны. Сын повздорил с женой, облил её бензином и сжег. Абсолютно здравый и неглупый человек. Другого бы расстреляли, а этот отделался 5-тью годами спец/психушки. Причем, содержался привилегированно, как в доме отдыха.Ещё случай. Сын начальника милиции, абсолютно здравый, неглупый и приятный во всех отношениях человек. Нас убеждал, что попал за браконьерство. Позже узнали его историю. Заманил в лес 9-ти летнюю девочку, изнасиловал и закопал. «Подлечили» и освободили.

Третий случай. Был один хороший работник-шабашник, много зарабатывал. Но слишком часто и подолгу бывал в командировках. Жена поставила ультиматум: мне нужен муж дома, а не в виде паспортной отметки. Не сменишь работу – уйду к матери. Но мужик был воспитан в строгой православной традиции, согласно которой «да убоится жена мужа своего». Поэтому предупредил: «Уйдешь, не застану дома; приду и отрублю голову». Приехал – не застал. Взял топор, пришел в дом тёщи и отрубил жене голову. Но у этого мужика брат– полковник, служил не последней пешкой вкаком-то штабе. И он помог устроить братца в психушку, «подлечиться». Причем даже не в «спец», ав обыкновенную,городскую. Там он пробыл чуть больше четырёх лет в весьма вольготных условиях. Человек он был абсолютно здравым и пользовался полным доверием со стороны врача.

Четвертый случай: какой-то родственник секретаря райкома партии был задержан за хулиганство. Во время беседы врезал Начальнику ОВД по физиономии. Вместо тюрьмы отделалсядвумя месяцами пребывания в городской психушке. В ней он почти не ночевал, лишь отмечался. Ещё пример. Племянник зав отделения во Владимирской психушке (где я содержался), в период службы в армии пытался изнасиловать медсестру. Или изнасиловал? Уже точно не помню. Возбудили уголовное дело. Но дядя-психиатр добился экспертизы и перевёл его под своё крылышко.

Подобных случаев не мало. За крупные взятки, с помощью института Сербского уклонялись от тюрьмы или расстрела. Со мной сидел некий Романиз Оренбурга. Его родичи были кем-то, на фабрике пуховых платков. Рома собирался жениться, но родственники невесты возражали. Тогда он убил мать и бабушку своей невесты. Этот «поступок» обошелся ему в пять лет спец/психушки. Ходили упорные слухи, что были выплачены большие деньги экспертам – психам из института Сербского. Содержался он в очень вольготных условиях. По характеру спокойный, уравновешенный; типичный сангвиник. Абсолютно здравый человек, плюс деловой и не без таланта.Романа часто навещали родственники. Сведущие люди утверждали, что приезжали они с богатыми подарками для псих - врачей.

Какой-то скептик возразит. Откуда, мол, такая уверенность, что все эти люди абсолютно здоровы? Уверенность оттого, что наблюдал их месяцами и годами. И потом, Вы же почему-то не сомневаетесь в здоровье спецназовца Эдуарда Ульмана, Чикатило илиБуданова? Ульман хладнокровно убил и сжёг 6 совершенно невинных людей. Если бы он убил своих: жену, отца, мать и т. д. Или же убил кого-то с целью ограбления; то такие поступки можно объяснить «эмоциями», чрезмерной жадностью. А он убил незнакомых ему людей с такой же легкостью, как иной прихлопывает комара, не отвлекаясь от беседы с приятелем.

Среди псих - врачей Сычевки были наркоманы, гомосексуалисты, садисты – на любой вкус, как говорится. Можно ли представить, чтобы кто-то пришел устраиваться на работу по поддельным документам, в качестве пилота пассажирского самолёта или врача – нейрохирурга?А вот психиатром – запросто! Потому что психиатр – самая спекулятивная и «мутная» профессия.Все их докторские степени и профессорские звания гроша ломаного не стоят.

Мне рассказывали, как в Сычевской спец/психушке около 3 лет работал псих - врачом мошенник. Но один случай даже меня удивил. В 1970 году, кажется в Известиях, появилась большая статья о некоем психиатре Горелике, осужденном к 10 годам заключения.Этот человек около 10 лет проработал Главным психиатром Владимирской области, не имея даже среднего образования. Он добился звания заслуженного врача, получил какой-то орден, и подготовил кандидатскую диссертацию (В смысле, нанял человека, который ему написал). Попался на «мякине» - при попытке украсть аттестат зрелости. Кроме того, обнаружилась растрата в 10 тысяч рублей. Талант?! – бесспорно, - но какой? Однажды я прочел историю про одного человека. Тот ухитрился продать крупным бизнесменам Франции за большие деньги Эйфелеву башню, на металлом. Но башня-то, слава Богу,стоит пока. А с псих - врачами всё сложнее и гораздо хуже. Потому что касается судеб, здоровья и жизни многих людей.

В мае 2006 годаменя пригласили на одну из передач в прямом эфире кабельного телевидения. Проводилсядиспут с профессором-психом Михаилом Виноградовым. На самом деле диспутане получилось. Скорее его монолог. Так как этот профессор занял почти две трети эфирного времени. Виноградов преподавал в школе НКВД-ФСБ, консультировал этих «рыцарей» плаща и кинжала. Сотрудничает с ними и сегодня. Естественно, продолжает защищать родноеведомство. Я ему напомнил о спец/лабораториях НКВД-ФСБ, где в массовом порядке умерщвляли людей, испытывая на них химическое и бактериологическое оружие, различные яды. Разрабатывали методы бездоказательного убийства. И чем же тогда Ваши хозяева-работодатели отличались от гитлеровских палачей, типа Менгеле, объявленного военным преступником? – задал я риторический вопрос.

Все разведки мира этим занимаются – спокойно ответил, сей «врач». Только г-н Виноградов сознательно «не хочет знать»,что в СССР к смертной казни массово приговаривали самых обычных людей, граждан своей страны – не злобных преступников. АМенгеле проводил свои опыты над пленными, а не над собственными гражданами.

Я не удивлюсь, если вдруг обнаружится, что в подобных изуверских опытах участвовал и сам Виноградов, коль так уверенно оправдывает эти преступления. В процессе своего монолога он заявил, что четверть населения психически больны. А где гарантия, что Вы сами не попадаете в эту четверть? –спросил яВиноградова.Он лишь самодовольно рассмеялся. Такие люди хорошо осознают свою неприкасаемость. Закон не для них. Какие бы преступления ни совершали служители палачества, Власть их всегда защитит. Лишь смена власти способна изредка восстанавливать справедливость.

В одной палате со мной находился пациент, по возрасту около 40 лет. Не помню, за какие грехи попал. Но что меня поразило! С уверенностью, в которую трудно не поверить, онутверждал, что, не моргнув глазом, может расчленитьживого человека . Может вскрыть ему грудь или брюшину и вырезать там что угодно, не обращая никакого внимания на стоны, мольбы или крики жертвы.По всем внешним признакам этот пациент был психически абсолютно здоровым человеком.

И я подумал, что к этому классу людей относятся и такие, на первый взгляд разные персоны, как Чикатило, Ульман, профессора подобные Михаилу Виноградову. Их всех объединяет отсутствие человечности, в просторечии - совести. Это и есть истинное «эмоциональное оскудение личности». У них главный жизненный принцип – служба Хозяину. Меня давно коробит выражение «Собака – друг человека». На самом деле собака «друг» Хозяина, который её дрессирует и кормит. И собака - враг всем остальным, на кого хозяин укажет пальцем. То же самое и с некоторыми людьми.

А вот примеры иного плана из того же института Сербского. В период войны русский мужик,Бреславский Николай Иванович бежал в Турцию. В 1945 году был выдан. Осудили на 10 лет лагерей. В лагере ни от кого не скрывал, что будет добиваться выезда. Освободившись, приехал в Москву и с вокзала пошел искать Турецкое посольство. Едва прошел пару кварталов, его задержали товарищи в «штатском». Дальше, как обычно: Лефортово, Сербский и Сычевская спец/психушка. При мне он уже содержался лет 18 -19. Думаю, там и умер.

Ещё пример. Виталий Бублик, украинец; в период оккупации, подростком подрабатывал на дорожном строительстве. После войны «за сотрудничество» получил 10 лет. Отсидел полностью. Во время приезда Президента США Никсона в 1959 году, Бублик приехал в Москву, пошел на американскую выставку и разоткровенничался с гидом. Рассказал, за что сидел и как сидел. На выходе с выставки был задержан. Дальше по шаблону – Лефортово, Сербский, Сычевская спец/психушка. При мне отсидел уже 15 лет. Могу утверждать, что психически был здоров. Вероятно, там и умер. Примеров можно приводить много, «хороших и разных».

Но, видимо пора, рассказать и о собственных «тайнах». Всё-таки, в отличие от ранее упомянутых товарищей – рядовых отрубателей голов и заживосжигателей, я представлял собой «особую общественную опасность для общества» - цитирую по текстуОпределения суда. Ну, а в окончательном варианте получил статусООГП (особо опасный государственный преступник).Итак, за что жеудостоился такой «чести»?

Моя ГУЛАГовская одиссея уникальна. Сначала продержали 5 лет по психушкам, включая тюремного типа. А потом, ещё около 12 лет по лагерям и тюрьмам. В процессе всех четырех судимостей проводились соответственно и четыре экспертизы. Все последующие, - автоматически дублировали первоначальный диагноз. Его сформулировал в институте Сербского некий Фокин Альберт Александрович, называвший себя врачом-психиатром. Я уверен, был он услужливой пешкой в руках профессора Лунца Даниила Романовича (чтоб ему в гробу лишний раз перевернуться). Так называемый «доктор» Лунц выполнял прямые указания Лубянки.

Коротко расскажу, как вообщепсихушка вошла в мою диссидентскую биографию.

Я работал электромонтером на радиозаводе, жил в общежитии. Арестовали 14 апреля 1970 г. в кабинете городского Прокурора, куда вызвали по повестке. Произошел краткий диалог. Меня спросили: «Кукобака, почему Вы систематически выступаете против Советской власти?»

Я, товарищ Прокурор, принципиально не могу выступать против советской власти. Потому что являюсь простым рабочим, а советская власть – идеальная длярабочего человека.«Советская» - производное от слова совет, советоваться. Но за свою жизнь пришел к убеждению, что с нами Власть никогда не советовалась.Иными словами, Советской Власти у нас нет, и никогда не было. За неё только предстоит бороться. Сзади легонько хлопнули по плечу. Обернулся – милиционер протягивает наручники.

После ареста провели обыск. Были изъяты и приобщены к уголовному делу по ст. 190-прим УК РСФСР следующие вещи. Две работы первого курсапо немецкому языку.4 или 5 спортивных грамот, конспектработы Вильгельма Либкнехта «Никаких компромиссов», выписка из местной библиотеки о прочитанных книгах по марксизму, комсомольский билет. Кроме того, заявление на имя Брежнева, статья «Открытое письмо английскому писателю Айвору Монтегю». В ней я выступал в защиту русского писателя Анатолия Кузнецова. Ещё были географические карты нескольких Западных стран ихороший ножик (не совсем перочинный).

Так как я не скрывал своих антикоммунистических убеждений, следствие продвигалось быстро. Кроме «антисоветчины», мне приписали ещё сбор оружия с целью подготовки к переходу границы. Сделали всестороннюю экспертизу ножа и убедительно доказали, что убить человека им можно. А можно ли убить человека утюгом, скалкой или пустой бутылкой из под шампанского? - иронизировал я над следователем.

Заминка получилась, когда я твердо заявил следователю Федосову, что категорически отказываюсь от адвоката и намерен защищать себя в суде сам. После этого следователь направилменя на амбулаторную псих - экспертизу, где я был признан здоровым. Потом моё дело было передано в следственный отдел УКГБ по Владимирской области.Перевозили из Александровской тюрьмы не по этапу (видимо опасались утечки информации). За мной лично приехал на служебной «волге» Начальник след/отдела УКГБ по Владимирской области м-р Павел Евсеев. Никаких наручников, посадили рядом с оперативником. И так, с комфортом, проделали путь от Александрова до Владимира.Во Владимире пару раз вызвали на допрос. Бред следователя Федосова, о якобы готовившемся мной побеге за кордон из дела исчез, вместе с ножом и наручными часами.

Однажды следователь Евсеев пришел несколько озабоченным.

Послушай Михаил, я вот внимательно ознакомился со всемитвоими материалами и вижу,дела то у тебя, в сущности, никакого нет. Ты вот что: подпиши-ка вот эту бумажку. Ты и себе и нам услугу окажешь. Отправишься на свой завод и работай там, на здоровье. Только языком особо не болтай лишнего.Я прочитал поданный мне листок. В нем, некий человек в форме донесения писал,мол, гражданин Кукобака в таком-то местевстречался со статс-секретарем посольства Западной Германии Мюллером и имел с ним беседу.

Что за чушь?! – удивился я,даже не дочитав толком до конца бумажку.Если я правильно догадываюсь, этот Мюллер чем-то Вам насолил, но я то здесь при чем?

Да ты не ломай себе голову; остальное - не твоя забота. Подпишешь и пойдешь себе работать на старое место. Никто об этом не узнает, только сам язык не распускай– продолжал убеждать следователь.

Согласен, никто об этом не узнает. Но сам-то я, всю жизнь буду помнить, что сделал пакость человеку, которого не знал и не видел.Нет уж! Если этот Мюллер чем-то Вам не угодил, - сами на него управу ищите. Я здесь Вам не помощник.

Евсеев недовольно поморщился:Значит, не хочешь подписывать?!Ну, хорошо, Кукобака. Тогда мы тебе такое устроим, что всю жизнь будешь раскаиваться.

Да чихать я хотел на Ваши угрозы! – тут уж я отбросил всякую «дипломатию».

Через несколько дней снова вызвали к следователю.- Вот Кукобака, поедешь в Москву. На псих - экспертизу направляешься – благодушно улыбаясь, сообщил м-р Евсеев.

А я не нуждаюсь в Вашей экспертизе!- А тебя и спрашивать никто не будет.В тоне следователя послышались нотки злорадства. Так я оказался в институте им. Сербского.

После экспертизы меня целый год продержали в тюрьме на режиме строгой изоляции, в полном неведении относительно моей участи. Однако я не сидел в пассивном ожидании. Постоянно писал протесты. Искал контакты, с целью пробить «стену молчания».Наконец, сумел достичь цели. Кто-то из политзаключенных сделал запрос в Ген. Прокуратуру в отношении меня (и возможно ещё куда-то). Наконец, 6 сентября 1971 года Начальник спец/части тюрьмы скороговоркой зачитал мне Акт экспертизы из института Сербского.

Я не всё расслышал и не всё услышанное запомнил буквально. Но отдельные фрагменты запомнились на всю жизнь, настолько они меня поразили. В акте утверждалось, что«…занятие спортом, увлечение иностранным языком, а также интерес к философии – результат болезненных изменений личности…». Ещё там говорилось, что «… Кукобака страдаетэмоциональным оскудением личности…».Потом Начальник спец/части добавил, что суд надо мной состоялся 4 ноября 1970 года, о чем мне якобы сообщалось. Это, была наглая ложь.

Со своим заочнымПриговором по делу №2-3с от 4 ноября 1970 годавпервые смог ознакомитьсялишь через 20 с лишним лет, когда добился реабилитации. И кое-какие тайны приоткрылись, но далеко не все.Процитирую из Приговора, описания некоторые своих преступлений. Они вполне заслуживают того, чтобы их внимательно прочесть и осмыслить. Чтобы осознать, в каком направлении мы движемся сегодня, и какоебудущее нас может ожидать.

«В июле 1969 года в общежитии Киевского завода химикатов в присутствии Тупицина и др. Кукобака клеветал на положения Конституции СССР и на сообщения советской печати и радио».

«В сентябре 1969 года в цехе №8 радиозавода в городе Александрове в присутствии Лобанова, Румянцева и др. Кукобака клеветал на советское правительство».

«В ноябре 1969 года в цехе радиозавода в присутствии Лебедева, Лобанова, Куванова, Коляжнова, Королина и других рабочих Кукобака возводил клевету на социалистическую демократию, восхвалял при этом так называемые буржуазные свободы слова и печати».

«В декабре 1969 года на территории Московского Кремля в присутствии экскурсантов Кукобака клеветал на советскую действительность и советский государственный строй».

«На вечере под Новый Год в женском общежитии в присутствииРоманенковой, Барановой, Федосеевой, Чурсанова и др. Кукобака восхвалял жизнь народа за границей и клеветал на положение рабочего класса в СССР».

«В феврале 1970 года во время уборки территории радиозавода в присутствии Ионова, Безымянного и других Кукобака враждебно отзывался о лозунге: «Жить и работать по Ленински».

Хорошо запомнил этот эпизод. Потому как совершил маленькое «открытие». Глядя на лозунг, я сказал соседу: «Смотри! В немецком языке работа – арбайт, а раб – шклаве. В английском, рабочий – вокер, а раб-слейв. И лишь в русском языке: рабочий, работать и раб – слова одного корня».Не думал тогда, что мой скромныйэкскурс в лингвистику войдет в материалы дела, как состав преступления.

«В разное время марта 1970 года в общежитии радиозавода в присутствии Мазура, и Грунина Кукобака клеветал на внешнюю политику Советского правительства и сообщения печати, на КПСС и советскую действительность».

Надеюсь, привел достаточно примеров упорной работы следователей КГБ.Все остальные мои «преступления» по этому делу, примерно такие же.

По совокупности совершенных деяний, а также учитывая, что занятия спортом, изучение иностранного языка, интерес к философии (чтение марксистской литературы) – «результат болезненных изменений личности» согласно заключению виноградовых - фокиныхиз Сербского; в итоге я и был признан представляющим «особую общественную опасность для общества». Это, уважаемые читатели оказалось едва ли не серьезнее, чем заживо сжечь или отрубить голову своей жене или соседу.

О людях и об отношении к «врагу народа».

Если бы на моём тюремно-лагерном пути (и не только на этом) встречались одни плохие люди – вряд ли удалось выжить. Давно пришел к убеждению, и не только по образцамиз хорошей литературы, но и по личному опыту, что порядочных и относительно честных людей, подавляющее большинство. Но эти качества проявляютсяв условиях «свободы воли», свободы выбора. На практике, у каждого человека свой предел прочности. И если на личность оказывать постоянноефизическое и психологическое давление, то не каждый проходит испытания с минимальной потерей человечности, своих нравственных качеств.

И тем не менее,даже в среде палачества, иногда прорываетсяинстинктивное, присущее человеку от природы сопереживание ближнему. Ведь человек – животное коллективное, с соответствующими инстинктами самосохранения вида. Однажды поздней осенью была холодная, слякотная погода. Я выходил на прогулку налегке. Прапорщик Лефортовской тюрьмы вполголоса заметил: «Вы бы оделись потеплее, очень уж неприятно сегодня на улице». Я обернулся и глянул на конвоира. По выражению лица, по интонации этого 40 летнего надзирателя чувствовалось, что сказано было искренне, не по «инструкции».

После Сербского, во Владимирской тюрьме меня держали на режиме изоляции, в особой камере. Железная дверь, вполовину меньшее окно, да и то, изнутри закрыто железной решёткой с мелкой ячейкой. Лежак представлял из себя деревянный гробик из толстых досок, обтянутых двумя железными полосами. У изголовья наклонно закрепленатолстая доска.Всё это сооружение вцементировано в пол. Даже в телогрейке, в камере было зябко. Поняв, что сидеть придётся долго, а может и до конца, я создал себе ещё более жёсткий режим. По цементному полу ходил босиком. Несмотря на холод, раздевалсяи с утра до вечера делал разные стойки, отжимания, приседания, бегал. Иногда не мог быстро вставать. Начиналось головокружение, впадал в полуобморочное состояние.

Однажды заскрежетал замок, и в камеру вошла группа офицеров администрации во главе с Начальником санчасти Буть. Я только что закончил очередную «разминку» и стоял раздетый до пояса, успокаивая дыхание. Буть окинула взглядом камеру. Из зарешёченного углубления над дверью тускло светила лампочка. В этом свете, иногда искрился иней, заносимый ветром сквозь разбитое стекло. Камера скорее напоминала некий средневековый каземат.

Начальник санчасти, толстая, грузная женщина лет пятидесяти. Заслуженный врач РСФСР. За её жестокость заключенные давали ей разные нехорошие клички. Однажды чуть не погиб молодой ученый – орнитолог, диссидент из Прибалтики Гунар Роде. Ему срочно требовалась операция, но Буть упорно не давала санкцию. И лишь когда несколько камер политзаключенных объявили забастовку (или голодовку?) Гунара прооперировали. Он выжил. После отбытия 15-летнего заключения был освобождён, женился, и ему удалось эмигрировать в Швецию.

Осмотрев камеру,Буть повернулась ко мне и спросила: «Как настроение, самочувствие?» - Нормально. «Есть ли жалобы, претензии к администрации, к режиму содержания?» - Нет.

«Есть ли какие просьбы, пожелания?» - Нет. Буть подошла поближе, почти вплотную едва не касаясь меня животом. Несколько секунд внимательно всматривалась в мою небритую физиономию. И без улыбки, как бы с ноткой лёгкого удивления пробормотала: «Мда-а… Кукобака. А ты выглядишь, как истинный узник». Повернулась и вышла;за ней все остальные.

Буквально через пару часов меня пересадили в другую камеру: светлую, тёплую с обыкновенным окном и даже без жалюзи. В камере обычная деревянная дверь и кровать с сеткой, постель с белой простыней. Кроме того, перевели на больничное питание. Настроение сразу заметно улучшилось.

А тут пришла библиотекарша с книгами; молодая симпатичная девушка, с хорошо развитыми бедрами. Ещё я заметил, что почти напротив меня камера, где также интересуются книгами. Едва захлопнулась кормушка, я схватил ложку и стал дырявить дверь на уровне колен. Несколько часов я сверлил алюминиевой ложкой, до кровавых мозолей на пальцах, тюремную дверь в пять сантиметров толщиной. Самое трудное было, это пройти последний слой так, чтобы щепки не выпали наружу в коридор. Иначе надзиратель заметил бы и вся работа насмарку. Но я успешно справился с задачей.

Должен отметить, за весь период содержания во Владимирской тюрьме ни один надзиратель не сказал мне дурного слова. Хотя до меня доносились откуда-то крики избиваемых, ругань заключенных и надзирателей. Лишь в прогулочном дворике моё поведение раздражало конвойных. В любую погодуя разувался и ходил босиком по бетонному полу. Только с 12 ноября перестал выходить из камеры. Потому что не успевал растирать коченеющие ноги.

Спец/психушка, иначе именуемая «бессрочной койкой» - самое трудное испытание, и физически иморально. Естественно, за исключением контингента «отмывающего» там свои преступления за взятки либо по номенклатурным связям. По прибытию, поместили в самую большую камеру, где содержались наиболее тяжёлые пациенты. Санитары-уголовники часто заходили туда тренироваться в избиении. Физически и душевно сломленных пациентов, нередко среди ночи вытаскивали в туалет для сексуальных развлечений. И это не было секретом для врачей и медсестер.

Была проблема, избежать возможных провокаций. Туалет был один в конце коридора. И камеры выводили по очереди. Все выстраивались перед дверью, нервно переминаясь. Санитар открывал камеру, и первые двое получали подзатыльник, середина проскакивала, одного-двух последних били пинком под зад. Рассудил, если ответить ударом на удар в первые дни -равносильно самоубийству. Не ответить – унижение и потеря достоинства, которое трудно пережить.

Пришлось хитрить. «Случайно» попадал в середину очереди, чтобы избежать соприкосновения с санитарами. Так я выдержал без конфликта несколько дней, до вызова на беседу с врачом. Заведующий отделением Сазонков Валерий Андреевич, был сравнительно молодым человеком. Рослый, самоуверенный (мастер спорта по боксу) всегда беседовал наедине, без присутствия санитаров. В МВДработал недавно и ещё не был особо испорчен системой. Во время первой беседы, мне удалось так преподнести свою историю, выдав себя за наивного простачка, что у врача невольно вырвалось: «Да, Михаил; так как ты влип – никто из нас не застрахован». Меня сразу перевели в камеру-палату к самым здравым пациентам и без назначения какого-либо«лечения».

За короткий срок я освоился и своим поведением добился уважения со стороны санитаров - уголовников. Но вскоре случилась неприятность. Один пациент, сидевший за убийство, повел себя оскорбительно и попытался меня шантажировать. Вразумить его мирными средствамине удалось. И как только мы оказались в одной камере, я сразу дал ему в «пятак». Он пожаловался, прибежали санитары, медсестры и меня повели на экзекуцию. Не знаю, что подействовало. Может быть, я ещё не оклемался после тюрьмы.Но после укола аминазина, едва выйдя из процедурки,свалился в обморок. Потом ещё и ещё. Доложили врачу. Я сижу на полу, не решаясь подняться, чтобы залезть на кровать. Заходит зав отделением: «В чем проблема?»

Вы что же, Валерий Андреевич, решилименя убить?! Это у Вас запланировано? – решительно пошел я в наступление,

«Как это убить?» - удивленно поднял бровиврач.

А так! Медицинскими средствами. Вы же отлично знаете, что у меня больное сердце – нахально приписал я врачу осведомленность в моих сердечных делах- и, тем не менее, назначаете мне лошадиную дозу какой-то гадости.

Врач на секунду задумался: «Ну, если у тебя больное сердце, мы его поддержим кордиаминчиком, а лечить тебя будем. Чтобы ты хорошо понял, куда попал и больше руки не распускал».

Тем не менее, уколы заменили таблетками. Я сразу подкупил нужных санитаров и до конца, так называемого «курса лечения», никакой гадости не принимал. Довольно скоро, разными хитростями мне удалось устроиться на самую престижную и хорошо оплачиваемую работу – наладчиком швейных машинок. Раньше, я видел швейные машинки лишь издали, да и то в фуляре. Работа эта сделала меня в некотором смысле «неприкасаемым»,неуязвимым длявсяких мелких неприятностей.

Сычевская спец/психушка в то время имела довольно большое производство. Кроме швейного были и другие цеха: по производству гвоздей, цепей – всего не упомню. Вдвоём с напарником мы имели в своём распоряжении мастерскую, в которой были токарный, сверлильный и наждачный станки. Куча разного колющего и режущего инструмента. Кроме того, мы обслуживали электрооборудование всего производства.

Формально, за всё отвечалштатный электромонтер из лагеря. Но он физически был не в состоянии со всем справиться. Поэтому,почти всю работу выполнялимы сами, хотя это было вопреки правилам. Но имей я глупость заявить: мол, не знаю, не могу или не имею права – сразу бы отстранили от работы. Да ещё и так называемое «лечение» назначили бы в связи «с ухудшением психического состояния». Такая вот специфика советского производства. Этаработа позволяла мне без ограничения шнырять по всей производственной зоне;встречаться с людьми из других отделений, которые меня чем-то интересовали.

Но через некоторое время со мной произошла очереднаянеприятность. Однажды при обыске на рабочемместе, охранники изъяли листок с какой-то информацией. По мнению оперативников, источником приведённых там фактов, могла быть одна из Западных радиостанций. Меня тут же отвели в штаб. Допрашивали самНачальник психушки м-р Лямиц Леонид Иванович и двое оперативников. Когда-то м-р Лямиц был зав одним из отделений. Старожилы рассказывали, что если к Лямицу пациент обращался с жалобой на что-либо, он сочувственно выслушивал. А потом вызывал санитара и давал распоряжение, чтобы жалобщику прописали «кулазин» (специфический жаргон, от слова кулак).

Я объяснил «дознавателям»; мол, нашел скомканный листок, из любопытства переписал себе тексти хотел показать врачу, но не успел. Такое объяснение было отвергнуто с ходу. Мне стали угрожать. Бить, наверное, будут, подумал я неуверенно. И стал решать мучительную задачу. Если начнут избивать то, что делать? – пассивно защищаться, закрывая уязвимые места или же дать бой и, до последнего, а там будь что будет. Значит, забьют до смерти, пришел я к неутешительному выводу. Трусость взяла верх, и я решил, что в случае чего, займу пассивную оборону.На душе сразу стало легче.Моё внимание снова переключилось на дознавателей, и я услышал заключительную часть добрых советов и пожеланий в свой адрес от Начальника психушки.

Кукобака! Последний раз советую тебе чистосердечно всё рассказать. В ином случае мы вынуждены будем начать тебя лечить. Мы будем тебя лечить 10 лет. И так будем лечить, что если даже ты останешьсяжив, –никакая свобода тебе уже большене понадобится.

Но, Леонид Иванович, я же Вам всё рассказал, что знал; а сочинять не умею – с откровенностью ребёнка признался яНачальнику в своём недостатке.

Ты хоть осознаёшь, что тебя ожидает?! –продолжал настырно допытываться м-р Лямиц.

Да-да, конечно, - печально закивал я головой.

Мне была назначена «растормозка» или «пьяный укол», как ещё называют. Некаясмесь барбитуратов с прочей гадостью, с целью развязывания языка. Но я уже был наслышан об этом«орудии»любителей чужих тайн. Поэтому,максимально сконцентрировалсяи регулярно озвучивая собственную «мантру», не отвлекался на ненужные мне дискуссии. Таким образом, до конца «эксперимента» сохранил самоконтроль. Убедившись, что в моей черепной коробке ничего стоящего не прослушивается–меня отвели в палату. Я упал на кровать и уснул мертвым сном.

Через пару часов вызвалврач. Пошатываясь, но с абсолютно светлыми мозгами я вошел в кабинет.– Послушай Михаил! Я не знаю, что за проблемы у тебя с оперативниками, но ведёшь себя крайне неразумно. Есливозникнет какая проблема,лучшеприди и посоветуйсясо мной. Тогда можно ещё как-то избежать неприятных последствий. Иначе, при таком безответственном поведении, ты никогда отсюда не выберешься.

На каждой комиссии из Сербского, зав отделением Сазонков Валерий Андреевич представлял меня к выписке. Седовласые вершители чужих судеб из этого Института Дураков (по определению моего покойного друга, известного диссидента В. Некипелова) регулярно мне отказывали. После очередной комиссии, я упрекнул зав отделением: Что же это получается Валерий Андреевич?!Вы убийцу через полтора года выписали, а я за что сижу?– Послушай, Кукобака! Лучше бы ты убил кого-нибудь, мне было бы легче тебя отсюда вытолкнуть – раздраженно ответил врач.

Похоже,главной целью профессоров из Сербского было убедить меня, что я тяжело болен и признаю это сам. А ещё лучше, если бы действительно заболел. Значит, их диагноз верен. И задание Лубянки выполнено и совесть «чиста». Поэтому, всегда был главным вопрос: «Кукобака, Вы признаёте, что страдаете тяжёлым психическим заболеванием и нуждаетесь в лечении?». Ответить, чтоне признаю, - обвинят «в некритическом мышлении». Значит, нуждается в дальнейшем лечении. И так плохо, и так ещё хуже. Приходилось прибегать к витиеватым формулировкам.

Наконец наступил мой день. Врач вызвал к себе; вид был усталый и хмурый.

Всё Михаил! Наконец-то я от тебя избавлюсь. Поедешь в областную психбольницу. Но запомни: выписка твоя на волоске. Малейшее, где-то что-то вякнешьили потянет на «писанину» - опять окажешься здесь. И тогда конец; больше не выберешься.

Я согласно кивал головой, но мысли были совсем иные.

4 августа 1974 года, обычным поездом, в сопровождении медсестры я прибыл во Владимирскую областную психушку. Зав отделением Артемьев Дмитрий Дмитриевич после беседы, отпустил меня в рабочую бригаду. В сопровождении молодой, доброжелательной медсестры мы обследовали окрестности психушки. Потом я уговорил её пройтись к тюрьме и попробовал определить камеру, где сидел. Убедился, что снаружи она не отличалась от других, но изнутри окно было наполовину забетонировано.

Врач Артемьев был убеждённым«сталинистом», и это определило наши дальнейшие взаимоотношения. Я не скрывал, что придерживаюсь абсолютно противоположного мнения не только о Сталине, но ивсех его последователях. По началу Артемьев вел себя сдержанно. Однако хрупкий баланс был вскоре нарушен по моей невольной инициативе.

На отделение выписывали пару газет. Но их присваивал один из любимчиков Артемьева. Я вежливо сделал ему замечание. Стоя на своей кровати, он пренебрежительно ответил, мол, дуракам там нечего читать и легонько ударил меня сложенной газетой по лицу. Я тут же врезал ему в челюсть так, что он кувыркнулся в одну сторону, а очки улетели в другую, и к несчастью разбились. Скандал! Мне пригрозили «отправить туда, откуда прибыл» и перевели в палату для самых «неблагонадёжных», откуда запрещалось выходить. Несколько дней прошли в тревоге. Потом неожиданно меня восстановили в прежнем статусе.

Артемьев решил заняться моим «перевоспитанием».Как я заподозрил, по совету куратора от КГБ.Меня назначили Зам. Председателя Совета Больных и предложили редактировать стенную газету. Я вежливо уклонился,сославшись на свою малограмотность и абсолютноеотсутствие организаторских способностей.- Вы, Михаил Игнатьевич не скромничайте, всё получится. Я о Вас знаю достаточно – обнадежил меня врач. Для начала, Артемьев решил стимулировать «пряником».

Мне дали «свободный выход». То есть с мелкими поручениями я выходил за пределы психушки: типа, отнести документы в бухгалтерию или помочь привезти продукты и т.д. С медсестрой выезжал в город по разным хозяйственным делам. Я тут же воспользовался ситуацией и стал усиленно «патрулировать» женское отделение. Стремился познакомиться с какой-нибудь молодой женщиной, чтобы та уговорила свою мать оформить на меня опекунство. Наконец мне это удалось, и одна женщина официально обратилась к врачу с такой просьбой.

Однако моё освобождение не входило в планы КГБ. Меня немедленно закрыли. Провели тщательный обыск. Запретили иметь при себе конверты, чистую бумагу и прочее. Врач вызвал на беседу и со злорадной ухмылкой изрек: «Все твои усилия абсолютно напрасны. Наше гуманное советское законодательство не может позволить, чтобы женщина, имеющая больную дочь, взяла опекунство над таким тяжело больным человеком, как Кукобака».

Но я не унывал и не терял зря времени. Через одну сотрудницу больницы наладил бесперебойную нелегальную связь со свободой. Валентина (так её звали) имела необычный характер. Её терпение и доброжелательность в отношениях с пациентами былиудивительными. Сам я, ни за какие деньги так бы не смог. Врача она боготворила; я же терпеть не мог и не скрывал этого. Тем не менее, она помогала мне во всём, чтобы ни попросил.

Таким образом, я смог выполнить некоторые порученияодного политзэка, из Сычевки. Кроме того, познакомилсяс московскими диссидентами: Подрабинеком, Борисовым и другими. Один из них,врач-фармацевт Некипелов, ставший моим другом, договорился со своей знакомой, тоже врачом. И она попыталась начать процесс опекунства. Однако её вызвали в местный КГБ и так запугали, что она уволилась с работы и вообще выехала за пределы Владимирской области. Но процесс уже нельзя было остановить. Моя история получила достаточную огласку. Ситуация сложилась таким образом, что моё пребывание в психушке стало для КГБ обременительным.И от меня решили избавиться, хотя бы временно. Через шесть с лишним лет я получил, наконец, свободу. 10 мая 1976 года начался очередной этап моей жизни.

Во Владимирской психушке я провел21 месяц. Это сверх всякого разумного срока. Притом, что формально, подвергся репрессиям даже большим, чем в Сычевке. Почему «формально»? Потому что счастливым образом мне удавалось их минимизировать. После первого конфликта (из-за драки), когда врач пригрозил отправить меня обратно в спец/психушку, я навел о нем справки. Зав отделением Артемьев оказался человеком жестоким и неуравновешенным. Старожилы рассказали, как он безнаказанно заколол насмерть двоих, относительно здоровых пациентов. На психике Артемьева, вероятно, сказались и проблемы в личной жизни, сложные отношения с женой.

Его самодурство и на мне проявилось. Однажды, во время обхода подошел и стал допрашивать.

Как дела Михаил Игнатьевич? Как настроение, почему Вы сегодня такой мрачный?

Да нет доктор, всё нормально, спасибо.

Неужели Вас ничего не волнует, не беспокоит?- Да нет. А что собственно должно меня волновать?

Ну, например, решетки на окнах.

В принципе я к ним привык. С другой стороны, кому же тюрьма понравится? – вырвалось у меня на свою голову.

Ага! Так это тюрьма, по-твоему, не больница?!Так я действительно отправлю тебя туда, где настоящая тюрьма! – возмутился вдруг Артемьев.

Сразу после обхода, меняперевели в надзорную палату, привязали по рукам и ногам, и назначили курс «лечения»уколами аминазина.Это «формально». Что же касается неформальной стороны дела…В надзорной палате дежурил санитаром старый пенсионер, ветеран НКВД; служивший ещё при Ежове. По необъяснимой причине я вызывал у него симпатию. Личные обыски здесь проводились редко. Но при переводе в поднадзорку переодевали полностью, до трусов. В одежде я обычно прятал разные запрещённые вещи: булавочки, лезвие, стерженьки и т. д.

И вот дилемма: с одной стороны фельдшер - двухметровый, молодой детина. А с другой стороны старичок – энкэведист, наблюдает за моим переодеванием.Интуиция подсказала; и, повернувшись бокомк бывшему оперативнику, я стал без стеснения перепрятывать свои «сокровища».Он лишь молча наблюдал за моими манипуляциями. Едва поднадзорку покинули посторонние, я ужом стал извиваться на кровати. В минуту развязавшись, стал ходить, как ни в чем, ни бывало. Санитар не реагировал, лишь предупредил, чтобы я не попадался на глаза врачу или старшей медсестре. В обед всегда приносил мне добавки. Из дома снабжал газетами. И всё пытался убедить меня, как хорошо стало жить, пока я пребываю в заключении.

До меня, в этом же отделении находился на принудительном лечении «истинно православный» Котов. Он также не раз проходил через Сербский. В общей сложности провел в заключении около 40 лет за свою религиозную деятельность. Любопытно, что ещё в 30-ых годах этотсанитар - энкэведистгонялся за ним и не раз арестовывал. Как они ладили между собой в 70-ых, мне неизвестно.

С Котовым я перебросился лишь парой фраз в Сычевке, так как он работал на кухне, а не на производстве. Судьба его трагична. Во Владимире он сошелся с одной санитаркой, очень хорошей женщиной. После освобождения они поженились. Она уволилась с работы, и оба перешли на нелегальное положение. КГБ их выследил, арестовали. И обоих отправили по спец/психушкам – её в Казань, а его снова в Сычевку, где он по слухамумер. После освобождения в мае 1976 года, я разыскал во Владимире дочь этой санитарки. Хотел получить сведения о матери, чтобы как-то помочь. Однако КГБ так запугал обоих – её и мужа, что они категорически отказались со мной разговаривать, едва узнав, что я тоже репрессированный.

Что же касается «лечения», то я успел наладить хорошие отношения с большинством медсестер. Они отмечали в журнале повышенную температуру и заменяли мне уколы таблетками. Даже не прячась отсанитара, я благополучно отправлял их мышам,в дырку под пол. Похожая ситуация повторилась и при повторном помещении меня в эту палату. На этот раз наказали по подозрению в нелегальной переписке. Что было абсолютно несправедливо. Так как на нелегальщине я ни разу не попадался. А наказали за легальное письмо, в котором надзирающая медсестра по небрежности «криминал» не заметила и отправила его.

Но неожиданно все ограничения были сняты. То есть мне разрешили иметь при себе конверты, бумагу, ручку и т. д.Ничего не отбирали, даже когда до врача дошли слухи, что я сочиняю «вредные» стишки. А произошло вот что. Мне пришел небольшой денежный перевод из Швейцарии от религиозного писателя Левитина - Краснова(ныне покойного). Поначалу отменя скрыли, сей факт. Но потомкосвенно, через мед/персонал довели до моего сведения. Видимо надеялись, что я стану проявлять инициативу. Но я не подал вида, и пропускал мимо ушей всякие разговоры о переводе.

Наконец Артемьев не выдержал и устроил мне допрос: есть лизнакомые за кордоном. Если есть, то, каким образом вступил с ними в контакт. Ну и так далее, явно по заданию КГБ.

Я всё отрицал. Тогда он открыл мне «тайну» о денежном переводе и потребовал объяснения: кто мне прислал, откуда обо мне узнали и т. д.Я прикинулся «сельским» мужичком. Высказал «предположение»; мол,всем людям, на всех этапах рассказывал о своей судьбе.Возможно, кто-то запомнил;выехав за кордон, из сочувствия решил прислать мне деньги на конверты, зубную пасту и прочие бытовые расходы. Врач былвзбешён. Мой ответ явно не устраивал его, как и его хозяев.Но все они видимо поняли, что ограничивать меня, мало толку и себе же дороже.По сути, я не врал. Везде и всемдействительно давалинформацию о своём деле. С Левитиным - Красновымвступил в контакт, ещё в Сычевке, через санитаров-уголовников.

Вот так я боролся за свою свободу; помня, что «под лежачий камень вода не течет». У людей появляется больше желания помогать, если видят, что человек сам изо всех сил карабкается. И я карабкался, как мог.

Михась Кукобака, диссидент. Москва.mikhas17@ yahoo. com июль 2006 г.

Из психиатрической больницы вышел Михаил Косенко, который был туда отправлен судом на основании экспертизы Центра им. В.П. Сербского. Теперь под его крышей объединяют три психиатрических учреждения Москвы

На сайте Минздрава РФ легко найти приказ № 219 от 17.05.2014 «О реорганизации ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» <…> ФГБУ «Московский научно-исследовательский институт психиатрии» <…> и ФГБУ «Национальный научный центр наркологии» в форме присоединения второго и третьего учреждения к первому».

Уже известно, что из объединения этих учреждений получится крупная корпорация, для которой готово название: «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии» Минздрава России.

«Психиатрическая общественность была ошеломлена решением слить три психиатрических центра в одно учреждение, — написал в открытом письме министру здравоохранения России Веронике Скворцовой президент Независимой психиатрической ассоциации России Юрий Савенко, — но еще больше — формулировкой приказа «о присоединении Московского НИИ психиатрии и Национального центра наркологии» к Государственному научному центру социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. В полном смысле слова наметилась перспектива, когда хвост будет крутить собакой, то есть когда субспециальность, обслуживающая злобу дня, сделается доминирующей».

Дальше события развивались очень четко и дипломатично: министр здравоохранения нашла время для встречи с независимым психиатром, профессором Савенко. Внимательно его выслушала и уже на следующий день приехала вместе со своими коллегами в Московский НИИ психиатрии. На сайте этого института встречу описывают вполне благостно: «…Министр отметила, что <…> ключевым направлением здесь является перевод всех учреждений государственного здравоохранения на одноканальное финансирование, которое должно осуществляться за счет системы медицинского страхования… При таком подходе научные учреждения федерального масштаба могут оказаться в невыгодном положении, поскольку средств для развития научных исследований при этом будет не хватать. В сложившихся условиях министерством было принято решение о создании ряда объединенных научных центров, выведенных за рамки страхового механизма, с целевым финансированием… По словам министра, слияние трех научных учреждений ставит перед собой именно эти задачи и полностью исключает какое-либо административное подчинение, поглощение или сокращение кадров».

Но Юрию Савенко ситуация благостной не кажется:

— Если уж так необходимо слияние учреждений, то естественным для успешного развития отечественной психиатрии и ее международной репутации было бы доминирующее положение Московского НИИ психиатрии.

Директор Московского НИИ психиатрии профессор Валерий Краснов, по моим ощущениям, настроен более мирно. На мой прямой вопрос: «Чем грозит слияние трех разных психиатрических центров в один?» — отвечает увлекательными, но долгими рассказами о каждой из клиник института и о новостях научной психиатрии. Например, сообщает:

— Есть медико-реабилитационное отделение, которое мы сами прописали в порядок необходимой помощи, оно необходимо нашим больным. У нас 8 клиник, есть детское отделение, которое очень востребовано, больных везут со всей России — из Сибири, с Северного Кавказа, отовсюду. Есть ургенто-судорожная терапия. Есть отделение спектра депрессивных и маниакальных расстройств… Я врач и, в самом худшем случае, останусь врачом, меня административное кресло отягощает. Но я имею определенную репутацию в мире.

— Наверное, мне как независимому психиатру будет проще объяснить значимость Московского НИИ психиатрии, — не выдерживает такой тональности разговора Юрий Савенко. — У Центра Сербского нет основополагающего для психиатрии клинического характера и многопрофильности, а есть международная репутация, которая диаметрально противоположна той, что есть у НИИ психиатрии. У Центра Сербского она просто страшная, я бы даже сказал, позорная. А у НИИ психиатрии есть многолетнее профессиональное уважение и признание. Я могу это говорить со всей ответственностью, потому что был сотрудником этого института с 63-го по 74-й год. И аспирантуру здесь заканчивал, и здесь же защищал две диссертации — кандидатскую и докторскую. Был летописцем института, работал в архивах, я знаю всю историю, пожалуй, лучше, чем кто бы то ни было. Это — единственный институт в Москве, в котором есть настоящая школа клинической психиатрии. Именно многопрофильность позволила ему остаться в советское время вне позора политических диагнозов инакомыслящим. Давайте вспомним убийственный диагноз-джокер — «шизофрения», который был практически единственной темой академика Снежневского. Впоследствии он сам и многие его коллеги оказались заложниками этого феномена: чем занимаешься, то и распространяешь. Это — черные страницы российской психиатрии, а вот история всех ее самых достойных и значимых вех прошла через Московский НИИ психиатрии, которому в будущем году исполнится 95 лет. У него, действительно, высочайший международный авторитет, высокий рейтинг цитирования в научном мире. И вот это уникальнейшее учреждение присоединяется к институту того же возраста, но совсем иного назначения. Институт Сербского был организован в 1920 году для исполнения политических и социальных заказов и имеет запятнанную историю.

— Но вы говорите о прошлом, разве перестроечные годы не изменили ситуацию?

— Нет, хотя руководившей в те годы Институтом Сербского Татьяне Дмитриевой пришлось публично каяться. Даже прошедший все пытки принудительного психиатрического лечения от инакомыслия, известный писатель и правозащитник Владимир Буковский был очарован этим покаянием, он в это поверил. Они встретились в 1992 году, и Дмитриева тогда признала, что ведомство, которым она руководит, вело преступную политику карательной психиатрии. Но все это было сказано во внешнем мире, а внутри России звучало с точностью до наоборот. Она заявляла, что все диссиденты, оказавшиеся на Западе, закончили свои жизни в психиатрических больницах. Это — абсолютная ложь.

— Конечно, у кого-то из диссидентов были психические расстройства, но дело же не в том, что Институт Сербского просто признавал этот факт, — вступает в разговор исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации Любовь Виноградова. — А в том, что на этом основании механически ставились вердикты: «Необходимо принудительное лечение в стационаре». В этом было преступление: людей с какими-то особенностями, и пусть даже с некоторыми расстройствами, объявляли опасными для общества, лечили насильно.

— Тогда это было общим стилем. Речь идет о масштабах преступления, — говорит Юрий Савенко. — Более миллиона (!) человек было снято с учета с 90-го по 92-й год, накануне принятия закона о психиатрической помощи. Эти люди, целый город людей, могли бы оказаться жертвами полицейской психиатрии. Я предпочитаю этот термин, известный в России еще с царских времен, устойчивому выражению «карательная психиатрия». Центр Сербского — воплощение полицейской психиатрии, этот стиль теперь будут распространять на всю московскую психиатрию — вот в чем дикость. Такое объединение под корень вырубит состязательность учреждений.

— Но на сайте НИИ приводятся слова министра о том, что «…слияние трех научных учреждений… исключает какое-либо административное подчинение, поглощение…»

— У многих сложилось ощущение, что встреча министра здравоохранения с коллективом НИИ носила психотерапевтический характер. Она полтора часа рассказывала людям, что никто ничего не потеряет, что все сохранится, но… Это — не гарантия. Мы читаем приказ, в котором черным по белому написано, что два профильных научных учреждения оказываются присоединенными к специальному центру, — объясняет Любовь Виноградова. — Здесь очевидна большая опасность, потому что в Центре Сербского нет не только клиник, там просто по определению иное отношение к людям. У врача и у эксперта принципиально разные установки. Первый лечит, и для этого строит доверительные отношения со своим пациентом. У второго нет цели помочь человеку, он решает экспертные задачи.

Удобство управления оказывается важнее, чем душевное здоровье людей, а у них теперь не будет выбора. Атмосфера судебной экспертизы, так или иначе, повлияет на все, что происходит в присоединенных лечебных учреждениях. Руководство Центра Сербского на дух не принимает тех, кто критикует их решения. Посмел критиковать — ты враг. Это иллюстрирует недавняя история с осуждением профессора Савенко.

— Это правда, — подтверждает Юрий Савенко. — Этическую комиссию Российского общества психиатров буквально вынудили «осудить доктора Ю.С. Савенко за дискредитацию отечественной психиатрии». А «дискредитировал» я науку тем, что категорически был не согласен с экспертами Центра Сербского по поводу того, что «узник 6 мая» Михаил Косенко опасен для общества. И что шизотипическое расстройство и шизофрения — это одно и то же. И что человек, добровольно и аккуратно принимавший на протяжении многих лет амбулаторно легкую поддерживающую терапию, подлежит вдруг недобровольному стационарному лечению. Обо всем этом я высказывался в прессе, говорил о том, что за этим стоит монополизация судебной психиатрии в Государственном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. И что происходящее есть не что иное, как уничтожение нарождавшейся в начале 90-х годов состязательной экспертизы.

— Какое отношение этическая комиссия Российского общества психиатров имеет к Центру Сербского?

— В постановлении сказано, что поводом для разбирательства моего поведения послужило «заявление главного внештатного психиатра МЗ РФ, директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского проф. З.И. Кекелидзе», — объясняет Савенко. — Более того, на сайте Российского общества психиатров несколько месяцев подряд висела статья бывшего сотрудника этого центра Кондратьева под характерным для советской лексики заголовком «Ю. Савенко — хулитель российской психиатрии». Я там, ко всему прочему, объявлен еще и агентом ЦРУ…

P.S. Пресс-служба Центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского сообщила мне, что комментариев по поводу слияния психиатрических учреждений не будет.

Под текст

Я думаю сейчас о том, как совпали во времени два события: смерть уникального, талантливого человека Валерии Новодворской, которая в советское безвременье была отправлена в «психушку». О том, как яркие, высокоинтеллектуальные люди выходили оттуда слабоумными, она рассказала в книге «Над пропастью во лжи», и именно сейчас это важно прочитать или перечитать… Потому что именно сейчас, а не в далеких 70-х, в «психушке» провел полгода Михаил Косенко, который совершенно спокойно мог жить дома, получая амбулаторное лечение. И основанием для этого была экспертиза Центра Сербского. К которому присоединяются теперь лечебные и научные учреждения психиатрии Москвы.

Институт Сербского прошел через череду преобразований. Первым его предназначением стал прием душевнобольных Москвы, позднее это была психиатрическая лечебница и много позже научно-практический институт общего назначения.

История

Пречистенская больница для заключенных в Москве была основана в 1921 году, базой для ее создания послужил Центральный полицейский покой, образованный в 1899 году для приема душевнобольных. С переменой общественного устройства после 1917 года, изменилось отношение к заключенным. Народный комиссариат вводил в действие новую законодательную базу, в которой уделялось внимание личностным характеристикам преступника и правонарушителя, требовалось изучение мотивации его поступков и освидетельствование специалистами судебной психиатрии.

В течение первых десяти лет работа учреждения носила открытый характер, большое внимание уделялось научной работе, организациям семинаров для психиатров и неврологов, студенческим экскурсиям. С течением времени институт Сербского стал центром руководстводящим большинством психиатрических учреждений СССР. В круг обязанностей вошла разработка научных основ судебной психиатрии и экспертизы.

В середине 30-х годов институт имени Сербского стал единственным профильным учреждением, полномочным проводить судебно-медицинские экспертизы по всем значимым делам. С 1938 года в учреждении действовало отделение, где содержались подследственные, обвиненные в контрреволюционной деятельности, диссиденты, подозреваемые в политических преступлениях и пр.

На рубеже 80-90-х годов институт Сербского пережил реорганизацию. Бывшее отделение для политических подследственных и диссидентов отдается для лечения больных алкоголизмом и наркоманией. В центре стали уделять внимание изучению проблем социальной психиатрии, появилась возможность проводить дни открытых дверей и обмена опытом.

В настоящий момент основными направлениями деятельности являются: оказание психиатрической помощи всем слоям населения, лабораторные исследования, научная и экспертная деятельность, образовательные профильные программы, рассчитанные на студентов старших курсов, аспирантов и действующих специалистов.

Медицинские услуги

Институт имени Сербского оказывает услуги по направлениям:

• Психо-психиатрическая помощь. Консультации проводят практикующие специалисты в области психотерапии, психиатрии, психологии. Оказываются консультации по широкому спектру заболеваний (фобии, зависимости от психоактивных веществ, эндогенные расстройства, панические атаки, астенические состояния и пр.).
• Наркологическое отделение (исследования, коррекция, купирование, лечение).
• Профессиональные консультации по вопросам судебной, социальной психиатрии (общие вопросы, конкретное судебное дело, справочная информация и пр.).
• Оказание экспертных услуг в гражданских судебных процессах.
• Консультации сексолога (семейные, индивидуальные, специальные).
• Консультации и лечение табачной зависимости (диагностика, индивидуальный подбор методов лечения, психокоррекция и пр.).
• Лечение игромании.
• Консультации психолога, психиатра для детей и подростков.
• Психиатрическое освидетельствование (добровольное).
• Обследования (лабораторные, функциональные).
• Соматические консультации и многое другое.

Институт Сербского (Москва) предоставляет консультации на коммерческой основе. В клинике действует амбулаторное отделение, оборудованное современной техникой, в лечении используются передовые достижения медицины.

Наука

Институт Сербского является ведущим учреждением в области психиатрии, судебно-медицинской экспертизы, разработке научных основ психиатрического освидетельствования. Отделение научной деятельности занимается:

• Планированием и координацией исследований.
• Изучением проблематики организации судебно-психиатрической экспертной службы.
• Сотрудничеством с ВОЗ.

Имеется и отделение международного сотрудничества.

Основными задачами отдела является обеспечение планирования, координации научно-исследовательской деятельности, анализ и учет результатов проведенных работ, разработка методики организации службы судебно-психиатрической экспертизы, разработка методологии проведения экспертиз.

Научное подразделение реализует направления работы:

• Планирование, выполнение, контроль научной деятельности.
• Исследования, разработка программ, методик в области судебно-экспертной психиатрической деятельности.
• Разработка основ оценки качества экспертного судебного освидетельствования, мониторинг, стандартизация.
• Сбор информации, анализ работы судебно-психиатрических организаций.
• Проведение симпозиумов, круглых столов, совещаний, конференций и т. д.
• Международное сотрудничество с профильными учреждениями и пр.

Образование для студентов

Институт Сербского предоставляет образование по нескольким специальностям подготовки профессиональных кадров (ординатура, аспирантура). Студентам читаются лекции, проводятся семинары, учащихся привлекают к научной и практической работе по выбранному профильному образованию.

Центр им. В. П. Сербского приглашает студентов получить качественное образование по следующим специальностям:

• Клиническая медицина (аспирантура для научно-педагогического состава).
• Психиатрия (ординатура).
• Судебно-медицинская экспертиза (ординатура).
• Психиатрия-наркология (ординатура).
• Психотерапия (ординатура).
• Сексология (ординатура).

Переподготовка и повышение квалификации

Для повышения квалификации, перепрофилирования работающих врачей действуют курсы профессионального обучения:

• Переподготовка по программам - психиатрия, судмедэкспертиза, сексология и пр.
• Повышение квалификации (программы по лечению табачной зависимости, клинический психоанализ, суицидология и пр.).

Прошедшим курсы специалистам выдается сертификат. Институт Сербского проводит выездные циклы обучения по предварительной договоренности.

Одиозный институт

Исторически сложилось, что многими тайнами и слухами окутан институт им. Сербского. Судебно-психиатрическая экспертиза долгое время оставалась орудием в руках карательных органов. Первый этап пришелся на период с 1938 по 1941 годы, когда было создано отделение для подследственных по различным политическим статьям, чья деятельность потенциально являлась угрозой для государства. Печально известное четвертое отделение было изолировано от всего учреждения грифом секретности, и сотрудники института не знали, что в нем происходит. В 1941 году, с приближением линии военных действий, архив историй болезней всех содержавшихся обвиняемых был полностью уничтожен.

Следующий виток карательной психиатрии в стенах института Сербского пришелся на период застоя, когда власть боролась с диссидентами, за что деятельность учреждения бурно критиковалась правозащитниками. Но действия врачей и экспертных комиссий соответствовали букве закона. В 80-е годы была дана международная оценка подготовке врачей, работавших в институте. Она показала высокий профессионализм, глубокие теоретические знания и практические навыки.

Адрес

В 1988 году институт был выведен из управления системы МВД и передан в ведение Министерства здравоохранения РФ.

Институт Сербского адрес имеет следующий: Москва, переулок Кропоткинский, строение 23 (станция метро «Кропоткинская»).

Федеральное государственное бюджетное учреждение здравоохранения «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского» (старое название до 2014 г.: Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского) основан в 1921 году по инициативе Народного комиссариата здравоохранения и органов судопроизводства. Основное направление деятельности - проведение сложных судебно-психиатрических экспертиз и разработка научных основ судебной психиатрии. Центр носит имя профессора . Здание центра находится по адресу: гор. Москва, Кропоткинский переулок, дом 23; рядом с метро «Кропоткинская».

По состоянию на 2009 год в центре работали около 800 сотрудников, включая 3 академиков РАМН, 48 докторов наук и 120 кандидатов наук.

История научного центра.

В мае 1921 года Пречистенская психиатрическая больница в Москве, берущая своё начало от созданного в 1899 году Центрального полицейского приёмного покоя для душевнобольных, была преобразована в Пречистенскую психиатрическую лечебницу для заключённых. Впоследствии названия учреждения менялись в следующем порядке:

1. Центральный институт судебной психиатрии в Москве.
2. Московский НИИ судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
3. Всесоюзный НИИ общей и судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
4. Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
5. Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии.

С деятельностью центра были связаны имена психиатров - профессоров И. Н. Введенского,

Институт Сербского был образован более века назад. За это время изменилось многое, и даже название, но не основная деятельность. В вопросе психиатрии, это учреждение является одним из лидеров по оказанию медицинских услуг. В центре обучают и практикуют будущих специалистов психиатрии, что указывает на высокий уровень подготовки, а также на колоссальную базу практических и теоретических знаний. Консультации, специалисты оказывают на платной основе.

Психолого-психиатрическая помощь

Психологи и психиатры центра имени Сербского — это высококвалифицированные специалисты, которые помогают решить не только психологические трудности, связанные с психопатологиями, но и проблемы, возникшие в результате эмоциональных потрясений. В России бытует предубеждение, что бессонница, плохое настроение и постоянная тревога, это нормально. С такими симптомами люди живут годами, в итоге, со временем формируются серьезные психические расстройства. Постоянные стрессы оставляют серьезный отпечаток, даже на здоровой психике. Порой достаточно просто нескольких встреч с психологом, чтобы устранить волнующие нарушения психического здоровья или научиться новой, стрессоустойчивой модели поведения. В исследовательский центр Сербского можно обратиться с такими психическими расстройствами:

• шизофрения
• биполярные расстройства
• алкоголизм
• наркомания
• депрессия
• резкие перепады настроения
• фобии и страхи
• тревожные состояния
• эпилепсия
• органические заболевания ЦНС (состояния после черепно-мозговых травм, нейроинфекций и т.д.)
• острое горе (смерть близких, измена, развод, потеря работы и т.п.)
• работа с психологическими травмами (насилие, угроза жизни, похищения и прочее)
• возрастные изменения психики (старческое слабоумие и т.д)
• синдром эмоционального выгорания
• повышенная утомляемость и хроническая усталость
• неврозы
• бессонница
• панические атаки
• раздражительность, конфликтность, напряженность, неконтролируемый гнев
• вегето-сосудистая дистония, вегетативные кризы
• послеродовые депрессии

На деле, этот список намного шире, и каждое расстройство требует диагностики, а также индивидуальной проработки специалистом. Зачастую, основной симптом лишь механизм, с помощью которого, человеческое подсознание сигнализирует о истинной проблеме. Например, панические атаки могут возникнуть из-за проблем в межличностных отношениях, и так далее. Психика человека всегда уникальна и требует индивидуальной работы. Не нужно стесняться и бояться психотерапевтов, ведь по статистике, в мире, каждый 4-ый человек испытывает психологические проблемы. Своевременное устранение психологического дискомфорта помогает человеку сделать свою жизнь более комфортной и эффективной.

Цена на платные услуги
услуга	стоимость (рубли)
первичный прием специалиста	от 2.250 до 5.600 (в зависимости от звания, категории и ученой степени специалиста, а также сложности заболевания)
повторный прием специалиста	от 1.700 до 4.500 (в зависимости от звания, категории и ученой степени специалиста, а также сложности заболевания)
назначение лекарственной терапии	750
психотерапия	2.500
экспериментально-психологическое освидетельствование	4.500
индивидуальная консультация психолога	2.500
работа с психологом в группе	1.250
психологическая работа с родственниками	2.500

Наркологическое отделение

Наркологическое отделение Сербского распахнуло двери для нуждающихся в лечении от наркомании и алкоголизма, в далеком 1960 году. За долгие годы работы, специалисты наработали серьезную базу знаний, которые необходимы для устранения зависимостей. На сегодняшний день специалисты используют классические методы лечения, подкрепленные передовыми разработками. Техническое оснащение позволяет проводить эффективные медицинские манипуляции, которые необходимы в борьбе с наркоманией и алкоголизмом. Лечение проводится амбулаторно или в стационаре. В процессе задействовано большое количество узкоспециализированных специалистов, которые отлично разбираются в своей сфере:

• нарколог
• психиатр
• психолог
• психотерапевт
• невропатолог
• терапевт
• хирург

Участие разноплановых врачей, позволяет достичь не только устойчивой ремиссии, но и вылечить хронические заболевания. В лечебнице проводят процедуру детоксикации, которая помогает вывести из организма алкоголь и наркотические вещества. Самостоятельно пациент не может справиться с этой задачей. Детоксикация достаточно сложный, многоступенчатый процесс, который помогает избавить человека от абстинентного синдрома. У алкоголиков, он выражается в сильнейшем похмелье, которое, без вмешательства медицинских работников, может привести к летальному исходу. У наркоманов, абстиненция проходит в виде серьезных болей психосоматического характера. В народе, такое состояние больше известно, как ломка. Чтобы преодолеть абстинентный синдром, врачи используют медицинские препараты разного действия:

• сорбенты
• лекарства для работы и восстановления печени
• препараты для улучшения работы сердечно-сосудистой системы
• витамины
• седативные средства
• медикаменты, улучшающие работу мозга
• лекарства от хронических болезней

Все эти препараты вводят пациентам внутривенно с помощью капельницы. На весь процесс детоксикации, который поможет освободить организм от психотропных веществ, требуется от 3 до 10 дней. Все зависит от длительности запоя или применения наркотиков, от количества и качества употребляемых веществ. Когда физическая зависимость полностью снимается, доктора рекомендуют пройти процедуру кодирования от алкоголизма и наркомании. Это позволяет закрепить результат и дает определенный период времени, чтобы приступить к следующему этапу лечения — реабилитации.

Реабилитация — это важнейшая ступень на пути к трезвой жизни. Без реабилитации, снятие физической зависимости носит краткосрочный характер. Без психологической коррекции, у пациента скоро наступает рецидив. На данной стадии лечения, врачи разрабатывают индивидуальные стратегии по лечению психологической зависимости от наркотиков и алкоголя. Основное оружие реабилитационных мероприятий — глубокая психотерапия. Когда человек меняет свои внутренние установки, ему намного легче отказаться от пагубных привычек.

Цена на платные услуги
услуга	стоимость (рубли)
прием психиатра-нарколога первичный	2.250
прием психиатра-нарколога вторичный	1.700
нейрокодирование	от 3.500 до 6.000
эмоционально-стрессовая терапия с применением медикаментов	от 6.000 до 7.500
имплантация препаратов “Эспераль”, “Пролонг”	6.000
купирование абстинентного синдрома	от 1.100
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении хронического алкоголизма: синдром алкогольной зависимости (первая неделя)	22.100
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении хронического алкоголизма: синдром алкогольной зависимости (вторая неделя)	12.100
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении хронического алкоголизма: синдром алкогольной зависимости (третья неделя)	7.350
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании опийной: опийный абстинентный синдром (первая неделя)	26.900
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании опийной: опийный абстинентный синдром (вторая неделя)	13.700
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании опийной: опийный абстинентный синдром (третья неделя)	8.900
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании — употреблении каннабиноидов: абстинентный синдром (первая неделя)	21.800
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании — употреблении каннабиноидов: абстинентный синдром (вторая неделя)	7.200
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании — употреблении каннабиноидов: абстинентный синдром (третья неделя)	7.200
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании — употреблении стимуляторов: абстинентный синдром (первая неделя)	25.300
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании — употреблении стимуляторов: абстинентный синдром (вторая неделя)	8.400
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании — употреблении стимуляторов: абстинентный синдром (третья неделя)	8.400
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании и токсикомании — употреблении седативных и снотворных средств (средней и легкой тяжести): абстинентный синдром (первая неделя)	21.400
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании и токсикомании — употреблении седативных и снотворных средств (средней и легкой тяжести): абстинентный синдром (вторая неделя)	7.100
Дополнительные медицинские услуги, оказываемые при лечении наркомании и токсикомании — употреблении седативных и снотворных средств (средней и легкой тяжести): абстинентный синдром (третья неделя)	7.100

Консультирование по вопросам социальной и судебной психиатрии

В плане судебной и социальной психиатрии, центр Сербского имеет многолетнюю практику и пользуется большим доверием. Доктора проводят обширное консультирование по интересующим вопросам:

• консультации на общие темы, которые не требуют изучения документов или обсуждения конкретного судебного случая. Люди могут поинтересоваться о волнующих моментах, в целом, без глубокого анализа ситуации.
• консультации справочного характера
• консультации по конкретным случаям с изучением документов

Беседы со специалистами проводятся в устной форме. Обратиться за консультацией может любой желающий. Но письменные заключения и справки, выдаются только юристам по запросу, оформленном в установленной форме. Касаемо стоимости обследований, экспертиз и консультаций, то она имеет большой разбег, от 1.000 рублей до до 42.000. Все зависит:

• от нужд и запросов обратившегося
• от сложности конкретного дела
• от количества и сложности оформления необходимой документации
• от количества задействованных специалистов
• от многоступенчатости процесса (чем больше произведено манипуляций, тем выше цена за услугу)

Каждый случай индивидуален и требует особого подхода. Периодически, людям необходимо, чтобы должностное лицо, представляющее медицинское учреждение, принимало участие в судебном процессе. Такой выезд специалиста в зал суда и его выступление, обойдется в 25.200 рублей.

Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе

В медицинском исследовательском центре психиатрии и наркологии проводят очные и заочные судебно-психиатрические экспертизы по гражданским делам (в том числе и посмертные). Согласно законодательству Российской Федерации, подобные экспертизы могут проводиться на следующих основаниях:

• определение суда
• постановление судьи
• по требованию должностного лица, производящего дознание
• по требованию следователя

Проведение экспертиз проводится на коммерческой основе. Плата не взимается только в случае проведения психиатрической экспертизы в гражданском деле, на вопрос дееспособности или недееспособности гражданина.

Консультирование врача-сексолога

Сексуальные расстройства — тема, которую не принято обсуждать даже с самыми близкими людьми. Супружеские пары годами испытывают дискомфорт в сексуальной сфере, но не говорят об этом. В России, в советское время не было секса вообще. Потому вполне понятно, почему люди комплексуют затрагивать, столь интимную тему. Но времена меняются. Медицина шагнула далеко вперед и самое время решать проблемы связанные, в том числе, и с сексуальным здоровьем. Если мужчины хоть как-то просвещены в данном вопросе, для большинства женщин, посещение специалиста по сексуальному здоровью кажется недопустимым. В то время, как за закрытыми дверями кабинета сексолога, можно решить архиважные задачи, облегчающие жизнь людей:

• психологическая коррекция внутри супружеской пары
• консультирование по сексуальным расстройствам
• диагностика и лечение необычных проявлений сексуального влечения

В свою очередь, врач-сексолог способен решить указанные задачи, например, содействовать устранению неудовлетворенности партнеров в близких отношениях, тем самым предотвращая измены. Многие мало осведомлены в вопросах секса и не знают, что отсутствие оргазмов у женщин приводит:

• к застойным явлениям в органах малого таза
• к дефициту эстрогена, что приводит к образованию миом и мастопатии
• к подавленности и депрессии
• к различным заболеваниям, связанным с изменением гормонального фона

Подобные проблемы необходимо решать для сохранения теплых семейный отношений и женского здоровья. В центре Сербского, можно получить консультацию и лечение по нарушениям сексуального комфорта. У мужчин тоже встречаются подобные проблемы и они весьма негативно сказываются на их здоровье. Встреча с опытным врачом-сексологом поможет определить истоки сексуальных патологий и направление для эффективного лечения.

Цена на платные услуги
Прием (осмотр, консультация) врача-сексолога первичный	3.500
Врачебно-консультативный прием врача-сексолога (повторный) с проведением психотерапевтического сеанса (1 час) или назначением (коррекцией) медикаментозного лечения	3.500
Психокоррекция супружеской пары (к.м.н.)	3.500
Психокоррекция супружеской пары (д.м.н., профессор)	5.600
Беседа с родственником	2.500
Психологическое обследование пациента с травмой сексуального насилия (первичное посещение)	3.500
Патопсихологическое обследование при сексологических расстройствах	4.500

Лечение табакокурения

Во-первых, курение вредит здоровью, во-вторых, оставляет неприятный запах, в-третьих, это просто дорогостоящее увлечение. Табачная зависимость это — бич многих россиян. Люди мечтают избавиться от этой пагубной привычки, но чаще всего, любые попытки терпят скорый крах. Тогда человек может обратиться к специалистам. В центре Сербского разработана уникальная комплексная программа, которая поможет избавиться от дурной привычки:

• современные методы диагностики и терапии при лечении табачной зависимости
• индивидуальное составление лечебных стратегий
• очищение организма от метаболитов никотина и канцерогенов
• лечебные тренировки
• гомеопатия
• акупунктура с применением медикаментов
• восстанавливающие дыхательные гимнастики
• кодирование от курения
• индивидуальная психотерапия
• групповая психотерапия
• подбор и назначение лечебных и восстанавливающих препаратов

Благодаря столь обширному, комплексному лечению, многие пациенты центра Сербского избавились от табакокурения.

Цена на платные услуги
услуга	стоимость
Пособие по подбору лечения табачной зависимости (1 процедура)	900
Лечение табачной зависимости — методикой заместительной терапии (1 процедура)	700
Лечение табачной зависимости — методикой малых доз лекарственных препаратов (1 процедура)	700
Лечение табачной зависимости — сочетание малых доз лекарственных препаратов и заместительной терапии (1 процедура)	700
Лечение табачной зависимости. Психотерапевтическая процедура индивидуальная	1.100
Лечение табачной зависимости. Психотерапевтическая процедура групповая	700
Лечение табачной зависимости. Кодирование.	2.000

Лечение игромании

Игромания характеризуется острым желанием человека принимать участие в спорах, тотализаторах, играх и прочих мероприятиях, которые связаны с денежными ставками. В моменты игры, человек отрешен от земных проблем. В таком состоянии он может проигрывать большие суммы и влазить в долги, которые потом нечем погасить. Потому данное психическое расстройство необходимо лечить, причем комплексно. Игроманы не способны адекватно оценивать свои возможности, что в итоге приводит к бедности, а в последствии, даже к воровству. В исследовательском центре психиатрии и наркологии пациентам предлагают эффективную программу лечения игромании, в которую включены:

• диагностика психического расстройства
• выявление первопричин, которые привели к зависимости
• различные методы обследования пациента
• составление индивидуального плана лечения
• психотерапия
• медикаментозное лечение

Стоимость первичного осмотра при игромании колеблется от 2.250 рублей до 5.600 рублей. Цену определяет должность принимающего врача, его регалии и опыт работы. Вторичный прием имеет ценовой разбег от 1.700 рублей до 4.500 рублей.

Психолого-психиатрическая помощь детям и подросткам

Дети больше всего нуждаются в психологической поддержке. Специалисты рекомендуют тщательно следить за психическим состоянием ребенка, чтобы предотвратить осложнения в будущем. Своевременная психологическая помощь поможет предотвратить многие проблемы, касаемо взаимоотношений в семье, самооценки ребенка и общения со сверстниками. В центре психиатрии и наркологии Сербского, дети, в сопровождении родителей, могут:

• посетить прием детского психиатра
• получить лечение у детского психиатра
• провести коррекцию поведения
• лечить депрессию
• лечить неврозы, тики и энурез
• получить консультацию психолога
• получить помощь при дезадаптации в группе сверстников