Почему нынешний мир стремительно меняется и уже никогда не будет прежним? Какие уроки человечество сможет извлечь из ошибок прошлого? Каким станет новый технологический уклад мировой экономики? Об этом в ходе дискуссии Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) в Культурном центре ЗИЛ размышлял доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института Европы РАН Юрий Рубинский. Модерировал встречу главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель президиума СВОП Федор Лукьянов. «Лента.ру» записала основные тезисы выступления Юрия Рубинского.

Бунт беби-бумеров

Сейчас в Европе и мире происходят тектонические процессы, мало похожие на прошлые потрясения, например на события 1968 года во Франции. Тогда «красный май» стал для всех полной неожиданностью. Есть любопытное совпадение: накануне французской революции 1848 года, переросшей в европейскую «весну народов», в Париже вышла статья «Франция скучает». И перед майскими событиями 1968 года во французской прессе появилась заметка точно с таким же названием.

Детонатором событий мая 1968 года во Франции выступила недовольная образованная молодежь, восставшая против прежнего иерархического уклада жизни. Это был бунт послевоенных беби-бумеров против своих отцов, пытавшихся после Второй мировой войны вновь отстроить старую традиционную Европу. Схожие процессы шли и в США, где студенческие волнения совпали с движением за расовое равноправие и борьбой против войны во Вьетнаме.

Молодежный бунт конца 1960-х годов потерпел поражение, поскольку его не поддержал испуганный средний класс, оставшийся на консервативных позициях. Например, в Париже по призыву президента де Голля на Елисейские поля вышел миллион человек. Кроме того, европейские политические элиты смогли втянуть в свои ряды наиболее активных лидеров протеста.

Совсем по-другому обстоят дела сейчас. Призвать под свои знамена отдельных вожаков бунтующих масс нынешний истеблишмент не способен. Политические элиты под воздействием процессов глобализации давно стали транснациональными и еще больше оторвались от своих сограждан. Кроме того, механизм современной мировой экономики не предусматривает никакой новой позитивной программы.

Те, кого сегодня вынесло на гребень протестной волны (Дональд Трамп в США, Марин Ле Пен во Франции), зачастую сами являются представителями элиты, хотя и позиционируют себя как контрэлиту. Их идеологический фундамент размыт, а предвыборная программа - это своеобразный винегрет из ультраправых и леворадикальных лозунгов.

Сердитые горожане

У современной бунтующей молодежи, послужившей запалом всех «цветных революций», отсутствует как своя реальная программа, так и ясные лозунги и внятная альтернатива. Теперь в процесс сотворения истории втянулись не десятки тысяч, а десятки миллионов людей - помимо молодежи, в протест включился многочисленный средний класс, играющий отныне ключевую роль в общественно-политической жизни.

Причиной послужило то, что этот класс, считавшийся ранее оплотом стабильности, размывается. Это побочное следствие научно-технического прогресса: между различными социальными группами вновь увеличивается разрыв в доходах. Например, в процветающей прежде Европе многие обыватели сейчас признают, что уже в ближайшем будущем они вряд ли смогут поддерживать былой уровень благополучия.

Нынешний средний класс растерян и дезориентирован, и его недовольство канализируется в поддержку идей национализма, ксенофобии и социал-популистской демагогии, а в арабских странах - еще и радикального ислама. Знамение современной эпохи - то, что по всему миру люди обращаются к своему прошлому. По этому поводу есть замечательная цитата из классика: «Когда люди сталкиваются с новым и неведомым, то они в суеверном страхе цепляются за обломки хорошо знакомого прошлого и творят новые акты трагедии будущего в костюмах и декорациях прежних эпох».

Сегодня мир столкнулся с тем, что углубляющееся социальное неравенство вызывает активный протест у широких слоев населения. Управлять этими людскими массами все труднее - по крайней мере, нынешние элиты на это уже неспособны. Методы и правила принятия решений, которые у них сейчас практикуются, непрозрачны, непонятны и совершенно неприемлемы для большинства людей.

Рецидив холодной войны

Вслед за социально-политическими процессами внутри государств сегодня все менее управляемыми становятся и международные отношения. Учитывать массовые настроения сейчас вынуждены не только либеральные демократии западного образца, но и одиозные авторитарно-тоталитарные режимы. Мировая политика стала менее предсказуемой, поскольку многие мотивы тех или иных действий отдельных стран зачастую непонятны их партнерам.

Сейчас мы наблюдаем рецидив прежней холодной войны, но гораздо более опасный и менее управляемый. Противостояние СССР и США, несмотря на Карибский и Берлинский кризисы, происходило по ясным и понятным правилам игры. Из теории игр известно, что любые взаимоотношения между государствами реализуются в трех вариантах: игра с нулевой суммой, когда одна сторона полностью выигрывает, а другая вчистую проигрывает (win-lose); обе стороны выигрывают, но в разной степени: одна больше, а другая меньше (win-win); обе стороны полностью проигрывают (lose-lose).

Холодная война в разной пропорции сочетала в себе все эти схемы, и нынешний ее рецидив стремится к тому же. Но мир изменился: если в девяностые годы считалось, что всю систему международных отношений можно выстраивать по принципу win-win, то теперь это совсем не очевидно. Дело даже не в том, что у разных стран различные объективные экономические или геополитические интересы.

Выяснилось, что, несмотря на глобализацию и экономическое единство, нынешний мир разобщен ментально, поскольку одновременно живет в разных эпохах с разными системами ценностей. Сейчас правительство каждой страны пытается показать, что ему никто не может диктовать свои условия, поскольку любые компромиссы собственные граждане просто не поймут и примут за проявление слабости. Кроме того, все опасаются, что, пойдя на уступки по какому-либо вопросу, в дальнейшем рискуют получить более серьезный вызов.

Из-за этого любые попытки заключения пакетных сделок, которые нередко помогали находить приемлемый выход из конфликтных ситуаций в годы холодной войны, теперь безнадежно блокируются. Глобальным игрокам договариваться на условиях win-win очень трудно, совершенно невозможен какой-либо геополитический торг в духе «Сирия в обмен на Украину». Отныне каждый конфликтный узел в международных отношениях имеет свои законы развития, зачастую самые непредсказуемые.

Фото: Zhang Naijie / Xinhua / Globallookpress.com

Зловещая тень 1914 года

Не будем забывать, как более ста лет назад начиналась Первая мировая война, которой, несмотря на все противоречия между великими державами, на самом деле никто всерьез не хотел. Тогда считалось, что мировой конфликт невозможен: во-первых, в условиях торжества научно-технического прогресса воевать просто экономически невыгодно, а во-вторых, все страны накопили так много разнообразного и разрушительного оружия, что никто не решится его применять. Как мы знаем, оба этих довода были опровергнуты дальнейшим развитием событий.

Аргументация столетней давности поразительно похожа на благодушное настроение мировых элит в девяностые годы: холодная война закончена, мир ускоренно глобализируется, развивающиеся страны совершают феноменальный экономический рывок. Но теперь, как мы видим, складывается совсем иной миропорядок, сильно отличающийся от того, к чему многие стремились двадцать лет назад.

Конечно, в том, что холодная война так и не переросла в настоящий военный конфликт, решающую роль сыграло ядерное оружие. Но его прежний сдерживающий фактор уже не очевиден, поскольку атомные военные технологии продолжают расползаться по многим странам, в том числе весьма нестабильным. В мире нарастает новая гонка вооружений, хотя наше руководство заверяет, что не позволит втянуть в нее Россию.

Но проблема не только в нашей стране - во всем мире после Великой рецессии 2008-2009 годов, ставшей «кризисом перепотребления», экономические ресурсы сильно истощились. Темпы роста мировой экономики существенно снизились, и даже есть теория, что мир ждет «вековая стагнация».

Нынешняя напряженность в международных отношениях, возникшая за последние годы, - всерьез и надолго. Потенциально это очень опасная ситуация, поскольку, как и в 1914 году, сейчас в мире накопилось множество различных противоречий, и никто не хочет уступать. Остается только надеяться, что современные политические элиты, в отличие от своих предшественников столетней давности, проявят мудрость, здравый смысл и трезвый расчет, не позволив реализоваться катастрофическому сценарию.

Кризис модели развития

Практически все крупные страны переживают тяжелый кризис прежней модели развития. Например, в США это наглядно показывает нынешняя президентская кампания, когда в числе кандидатов оказались вчерашние маргиналы - ультраправый Трамп и леворадикальный Сандерс. Китай, чье экономическое развитие повторяет «японское чудо» 1960-1980 годов, тоже исчерпал возможность дальнейшего стремительного роста за счет дешевой рабочей силы, импорта технологий и капиталов, а также экспорта товаров.

Фото: David I. Gross / Zuma / Globallookpress.com

Японская экономика уже более двадцати лет не может выйти из тяжелейшей стагнации, а про состояние нынешней России вообще говорить не приходится - и так все ясно. Все эти страны, а также Европа, Индия и Бразилия, находятся на пороге слома старой модели развития, когда правящие элиты настолько оторвались от своих соотечественников, что стали неспособны отвечать на новые вызовы времени.

Сейчас много говорят о так называемой «четвертой промышленной революции», чьи достижения рассчитаны на индивидуального потребителя. Но самое важное для будущего человечества - продолжение энергетического транзита. Первая промышленная революция в Великобритании в конце XVIII века была эпохой угля и пара, вторая революция во второй половине XIX века была связана с электричеством, нефтью и газом, а третьей стала информационная революция второй половины XX века, которая и поныне не закончилась.

Глобальное изменение технологического уклада в каждой стране и в каждом регионе мира будет происходить по-своему. Те государства, которые осуществят этот процесс раньше и успешнее других, в конечном итоге и обеспечат себе ведущие позиции в грядущем мире XXI века.

Основные события международной политики во второй половине XX века определяла холодная война между двумя сверхдержавами – СССР и США.

Ее последствия ощущаются по сей день, а кризисные моменты в отношениях России и Запада нередко называют отголосками холодной войны.

С чего началась холодная война

Термин «холодная война» принадлежит перу прозаика и публициста Джорджу Оруэллу, который употребил данное словосочетание в 1945 году. Однако начало конфликта связывают с речью бывшего британского премьера Уинстона Черчилля, произнесенной им в 1946 году в присутствии президента Америки Гарри Трумэна.

Черчилль заявил, что посередине Европы воздвигнут «железный занавес», к востоку от которого нет демократии.

Для речи Черчилля были следующие предпосылки:

• утверждение коммунистических правительств в государствах, освобожденных Красной армией от фашизма;
• активизация левого подполья в Греции (которая привела к гражданской войне);
• усиление коммунистов в таких западноевропейских странах, как Италия и Франция.

Этим воспользовалась и советская дипломатия, предъявившая претензии на турецкие проливы и Ливию.

Главные признаки начавшейся холодной войны

В первые месяцы после победного мая 1945 года, на волне симпатии к восточному союзнику по антигитлеровской коалиции, в Европе свободно показывали советские фильмы, а отношение прессы к СССР было нейтральным или доброжелательным. В Советском Союзе на время забыли о штампах, представлявших Запад царством буржуазии.

С началом холодной войны культурные контакты были свернуты, а в дипломатии и СМИ возобладала риторика противостояния. Кратко и понятно народам было сказано, кто их враг.

По всему миру происходили кровавые стычки союзников той или иной стороны, а сами участники холодной войны развязали гонку вооружений. Так называется наращивание в арсеналах советских и американских военных оружия массового уничтожения, в первую очередь ядерного.

Военные расходы истощали бюджеты государств и замедляли послевоенное восстановление экономики.

Причины холодной войны - кратко и по пунктам

У начавшегося конфликта было несколько причин:

1. Идеологические — неразрешимость противоречий между обществами, построенными на разных политических основаниях.
2. Геополитические — стороны опасались доминирования друг друга.
3. Экономические — стремление Западом и коммунистами использовать экономические ресурсы противоположной стороны.

Этапы холодной войны

Хронология событий делится на 5 основных периодов

Первый этап — 1946-1955 годы

В течение первых 9 лет между победителями фашизма еще был возможен компромисс, поисками которого занимались обе стороны.

США усилили свою позицию в Европе благодаря программе экономического содействия по плану Маршалла. Страны Запада объединились в НАТО в 1949 году, а Советский Союз успешно провел испытание ядерного оружия.

В 1950 году вспыхнула война в Корее, где в разной степени участвовали и СССР, и США. Умирает Сталин, но дипломатическая позиция Кремля существенно не меняется.

Второй этап — 1955-1962 годы

Коммунисты сталкиваются с противодействием населения Венгрии, Польши и ГДР. В 1955 появляется альтернатива Западному альянсу — Организация Варшавского договора.

Гонка вооружений переходит к этапу создания межконтинентальных ракет. Побочным эффектом военных разработок стало освоение космоса, запуск первого спутника и первого космонавта СССР. Советский блок усиливается за счет Кубы, где к власти приходит Фидель Кастро.

Третий этап — 1962-1979

После Карибского кризиса стороны пытаются обуздать военную гонку. В 1963 году подписан договор о запрете атомных испытаний в воздухе, космосе и под водой. В 1964 году начинается конфликт во Вьетнаме, спровоцированный желанием Запада отстоять эту страну от левых повстанцев.

В начале 1970-х мир входит в эпоху «разрядки международной напряженности». Ее основная характеристика – стремление к мирному сосуществованию. Стороны ограничивают стратегические наступательные вооружения, запрещают биологическое и химическое оружие.

Мирная дипломатия Леонида Брежнева в 1975 году увенчалась подписанием 33 странами в Хельсинки Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Тогда же была запущена совместная программа «Союз-Аполлон» с участием советских космонавтов и американских астронавтов.

Четвертый этап — 1979-1987 годы

В 1979 году Советский Союз направил армию в Афганистан для установления марионеточного правительства. На волне обострения противоречий, США отказались ратифицировать договор ОСВ-2, подписанный ранее Брежневым и Картером. Запад бойкотирует Олимпиаду в Москве.

Президент Рональд Рейган показал себя как жёсткий антисоветский политик, начав реализацию программы СОИ — стратегических оборонных инициатив. Американские ракеты размещаются в непосредственной близости от территории Советского Союза.

Пятый период — 1987-1991 годы

Этому этапу было дано определение «нового политического мышления».

Переход власти к Михаилу Горбачеву и начало перестройки в СССР означали возобновление контактов с Западом и постепенный отказ от идеологической непримиримости.

Кризисы холодной войны

Кризисами холодной войны в истории называют несколько периодов наибольшего обострения отношений между соперничающими сторонами. Два из них — Берлинские кризисы 1948-1949 и 1961 годов – связанные с процессами формирования на месте бывшего Рейха трех политических образования — ГДР, ФРГ и Западного Берлина.

В 1962 году СССР разместил ядерные ракеты на Кубе, угрожая безопасности США — эти события получили название «Карибский кризис». Впоследствии Хрущев демонтировал ракеты в обмен на вывод американцами ракет из Турции.

Когда и каким образом завершилась холодная война

В 1989 году американцы и русские заявили о конце холодной войны. На деле это означало демонтаж социалистических режимов Восточной Европы, вплоть до самой Москвы. Объединилась Германия, распалась ОВД, а затем и сам СССР.

Кто выиграл холодную войну

В январе 1992 года Джордж Буш-младший заявил: «С помощью Господа Бога Америка победила в холодной войне!». Его ликования по поводу завершения противостояния не разделяли многие жители стран бывшего СССР, где началось время экономических потрясений и криминального хаоса.

В 2007 году в американский конгресс поступил законопроект, учреждающий медаль за участие в холодной войне. Для американского истеблишмента тематика победы над коммунизмом остается важным элементом политической пропаганды.

Итоги

Почему социалистический лагерь в итоге оказался слабее капиталистического и в чём было его значение для человечества - главные итоговые вопросы холодной войны. Последствия этих событий ощущаются даже в XXI веке. Крах левых сил привел к экономическому росту, демократическим преобразованиям, к всплеску национализма и религиозной нетерпимости в мире.

Наряду с этим сохраняются накопленные в эти годы вооружения, а правительства России и западных стран действуют, во многом исходя из понятий и стереотипов, усвоенных во времена вооруженного противостояния.

Холодная война, продолжавшаяся 45 лет, является для историков важнейшим процессом второй половины двадцатого века, определившим очертания современного мира.

Саммит в Осло вряд ли войдет в «дипломатический актив» России: основной вопрос, ради которого главы государств собрались в норвежской столице – ближневосточное урегулирование –

Саммит в Осло вряд ли войдет в «дипломатический актив» России: основной вопрос, ради которого главы государств собрались в норвежской столице – ближневосточное урегулирование – решался без участия российской стороны. В принципе, присутствие России в международных встречах в последнее время обусловлено четким кругом вопросов: переговорами о согласии на денонсацию Договора по противоракетной обороне да обсуждением ситуации в Чечне. Не удалось российским политикам вырваться из этого круга и в ходе работы норвежского форума. Об этом, в частности, свидетельствует заявление российского министра иностранных дел Игоря Иванова после беседы с государственным секретарем США Мадлен Олбрайт. По словам главы российского МИДа, попытки Запада давить на Россию являются «рецидивом холодной войны». Коснувшись темы разговора, Игорь Иванов заявил, что основное внимание уделялось подготовке саммита ОБСЕ в Стамбуле, вопросам доработки хартии европейской безопасности и договора об обычных вооруженных силах в Европе.
Впрочем, за взвешенными фразами от наблюдателей не укрылось главное обстоятельство: российской делегации опять не удалось уйти от проблемы «войны в Чечне» (терминология Запада) или «противодействия широкомасштабной террористической деятельности» (терминология российского премьера Владимира Путина). Вопрос, разумеется, не в названиях: целью российской делегации является объяснить, что боевые действия в Чечне – не развязывание войны по этническому или конфессиональному признаку, а антитеррористическая операция. Пытаясь «сместить акценты», Владимир Путин накануне отметил, что в результате антитеррористической операции оказались «превышены фланговые лимиты в категориях боевых танков, боевых бронированных машин и артиллерии, установленные для Российской Федерации Договором об обычных Вооруженных силах в Европе», однако это явление временное и не должно волновать европейцев. Впрочем, старания оказались напрасными: чеченская тема явно доминировала в умах западных политиков: тема конфликта на Северном Кавказе оказалась главной в беседе главы российского правительства с президентом Финляндии Марти Ахтисаари, да и президент США Билл Клинтон оказался «глубоко озабоченным» по поводу жертв среди мирного населения Чечни. Впрочем, после агрессии в Югославии вряд ли у беспристрастного наблюдателя может оставаться убеждение в том, что США или Европу волнуют судьбы рядовых граждан. Нет, будучи прагматичными людьми и реалистами в политике, весьма далекими от сантиментов, западные общественные деятели рассуждают вполне здраво, исходя из национальных интересов своих государств, а в иерархии интересов, как известно, на первом месте стоят вопросы безопасности: военной, экономической, информационной, экологической.
Но на практике безопасность одного субъекта достигается за счет увеличения превосходства над другим, что в конечном итоге является причиной взаимного недоверия друг к другу. Доказательством последнего утверждения могло бы служить и недавнее высказывание главы венгерского правительства Виктора Орбана о возможности размещения американского ядерного оружия на территории страны. Российский МИД отреагировал более чем резко, заявив, что слова венгерского премьера ставят под вопрос клятвы Будапешта о том, что его вступление в НАТО не имеет антироссийской направленности. Впрочем, требовать от западных лидеров, чтобы они поступали иным способом, более чем наивно – российскому МИДу необходимо наконец избавиться от «розовых очков» политического идеализма и признать наконец, что помимо «общечеловеческих ценностей» есть и национальные интересы собственной страны, которые необходимо отстаивать так, как это делают другие государства.

Подлодка «Кочино» покидает Портсмут. Предположительно июль 1949 года. Фото с сайта www.history.navy.mil

Немногим более четверти века назад, 1 февраля 1992 года, президент России Борис Ельцин и президент США Джордж Буш-старший в загородной резиденции американского лидера в Кэмп-Дэвиде подписали совместную декларацию. В ней говорилось, в частности, что с этого момента «Россия и Соединенные Штаты не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников». Более того, декларация констатировала, что отношения России и США «характеризуются отныне дружбой и партнерством, основанными на взаимном доверии, уважении и общей приверженности демократии и экономической свободе». Так завершилась холодная война, длившаяся с 1946 года.

НЕСБЫВШИЕСЯ НАДЕЖДЫ

Как казалось западным СМИ, Кэмп-Дэвидская декларация, принятая на встрече президентов России и США, должна была поставить последнюю точку в истории холодной войны. Однако время показало, что декларативные тезисы стали всего лишь «благими пожеланиями», а «дружба и партнерство, основанное на взаимном доверии», окончились санкциями, угрозами в отношении России и в конечном счете полным провалом политики мира и добрососедства.

Последние тенденции в мировой политике все отчетливее показывают, что в мире все увереннее набирают обороты рецидивы холодной войны. Действительно, а как иначе назвать нынешние отношения России, Украины, Евросоюза и США. Думается, что никак.

Более того, 18 декабря прошлого года администрация президента США Дональда Трампа опубликовала обновленную Стратегию национальной безопасности (National Security Strategy, или NSS), в которой в качестве одной из угроз для Соединенных Штатов указываются так называемые ревизионистские державы, к которым причислены Китайская Народная Республика и Российская Федерация. По словам Дональда Трампа, эти государства используют доступные технологии, пропаганду и средства давления, при помощи которых намерены перестроить мир в ущерб интересам Соединенных Штатов.

И сложно оценить, с учетом высокой степени непредсказуемости действий администрации президента США Трампа, каких сюрпризов во внешней политике можно ожидать от наших американских «друзей» с учетом обновленной американской стратегии.

ОНИ НАЧАЛИ ПЕРВЫМИ

Краткий экскурс в историю холодной войны неопровержимо свидетельствует, что Запад является главным источников генерации идей холодной войны и наполнения ее воинственным содержанием.

Принято считать, что холодная война началась со знаменитой речи Черчилля в Фултоне в марте 1946 года. Обстановка в мире тогда стала быстро накаляться, недавние союзники в войне с фашизмом вдруг как-то очень резко превратились в недругов. Ключевым этапом в раскрутке холодной войны стало создание в 1949 году блока НАТО.

Весьма примечательно, что для одного из главных инициаторов холодной войны - Соединенных Штатов – она началась весьма неудачно. Поход группы из двух американских разведывательных дизельных субмарин к берегам нашего Кольского полуострова, организованный в 1949 году, был самым первым в подводном противостоянии США и СССР. И этот, самый первый секретный шпионский поход американских субмарин к берегам Советского Союза закончился страшной трагедией…

В ЦЕЛЯХ СБОРА ИНФОРМАЦИИ

Как и ожидалось, с созданием блока НАТО и началом активной фазы холодной войны разведывательное управление ВМС США усилило внимание к информации из различных источников о состоянии ВМФ СССР и деятельности наших ракетных полигонов. Американцы особенно были озабочены программой создания ракетно-ядерного оружия для советского Военно-морского флота.

Забегая вперед, отметим, что американские специалисты ошиблись в своих прогнозах насчет темпов создания советских баллистических ракет для подводных лодок (БРПЛ). Первый пуск баллистической ракеты с советской подлодки был произведен только 16 сентября 1955 года, американцы же ожидали создание «подводного кулака» в Советском Союзе гораздо раньше…

Для достижения своих целей американцы старались осуществлять сбор информации о военном потенциале советского ВМФ с максимальной осторожностью. С этой точки зрения американские подводные лодки, направляемые тайно к нашим берегам, были идеальными платформами для скрытного сбора информации о нашем флоте. Расчет делался, очевидно, на удачный радиоперехват важной информации о деятельности нашего флота в полигонах боевой подготовки. Для этих целей командование ВМС США подготовило для направления к нашим северным берегам две подводные лодки – «Кочино» (Cochino, SS-345) и «Таск» (Tusk, SS-426), обе относились к типу «Балао». Их главной задачей была разведка деятельности советских ракетных полигонов.

Подготовка к походу проводилась на военно-морской базе в Лондондерри в Северной Ирландии. Подводную лодку «Кочино» оснастили специальной разведывательной аппаратурой, а на рубке субмарины дополнительно смонтировали антенные системы для радиоперехвата.

Следует при этом отметить, что экипажи подводных лодок ВМС США комплектовались не только обычными подводниками. Среди них были и специалисты в области радиошпионажа. Так, в составе экипажа подводной лодки «Кочино» находился один из лучших американских радиоразведчиков – Харрис Остин, специально подготовленный для дешифровки военных переговоров.

В конце июля 1949 года на английской военно-морской базе Портсмут подготовка к походу была закончена, а в августе 1949 года подлодки «Кочино» и «Таск» вышли в море и направились к берегам Кольского полуострова. Так началась разведывательная операция с участием подводных лодок ВМС США, получившая кодовое имя «Кайо».

СОВЕТСКИЕ СЕКРЕТЫ НЕ ПОДДАЛИСЬ АМЕРИКАНЦАМ

Выйдя из военно-морской базы Портсмут, подлодки через неделю прибыли в район выполнения поставленной задачи. Впереди шла «Кочино», за ней – «Таск», которая должна была прикрывать и отвлекать советские противолодочные силы, если они обнаружат «Кочино». Последняя заняла позицию примерно в 150 милях от Мурманска, недалеко от основных баз Северного флота, представлявших интерес для американцев.

Приблизившись к Кольскому полуострову, лодки должны были скрытно маневрировать, перехватывать радиопереговоры и дешифровывать их. Особый интерес представляли, конечно, возможные испытательные пуски с советских подводных лодок баллистических ракет.

Находясь на перископной глубине, подводная лодка «Кочино» длительное время осуществляла контроль радиоэфира. Однако, несмотря на многодневное патрулирование «Кочино» в южной части Баренцева моря, американские специалисты так и не смогли добиться обнадеживающих результатов.

За много суток ни акустики, ни радиометристы подлодки «Кочино» ничего ценного о советских тайнах узнать не смогли. Средствами радиоразведки подводной лодки было перехвачено несколько коротких радиопередач и неразборчивых сигналов. Это и был весь «улов», несмотря на миллионы долларов, брошенных на организацию разведывательной миссии американских подлодок в Баренцево море. Шпионская миссия, по сути, оказалась проваленной. Правда, успехом было то, что лодку не обнаружили противолодочные силы советского Северного флота.

ТРАГЕДИЯ

После неудачной шпионской миссии подводная лодка «Кочино» вышла из района патрулирования для участия в тактическом противолодочном учении. 25 августа командиры подлодок «Кочино» и «Таск» связались по радио и начали совместное учение. 25 августа 1949 года в 10.30 подводная лодка «Кочино» шла под РДП (устройство для обеспечения работы дизеля под водой. – «НВО»), а подводная лодка «Таск», находясь в нескольких десятках кабельтовых, осуществляла учебный поиск «Кочино».

В ходе учения поднялся резкий шквальный ветер, вызвавший короткие и высокие, более 5 м, волны. Подводную лодку «Кочино» стало сильно раскачивать. В это время в центральный пост субмарины пришел доклад о поступлении забортной воды в дизельный отсек через устройство РДП. Причина – заклинка предохранительного (поплавкового) клапана РДП в открытом положении. В результате система РДП перестала функционировать, дизельные двигатели заглохли. Вскоре в кормовой части корпуса раздался мощный взрыв. Старший помощник доложил о взрыве и пожаре в аккумуляторной яме.

В этой сложной обстановке командир подлодки «Кочино» Рафаэль Бенитес, спасая людей от задымления, приказал личному составу, кроме тех, кто боролся с огнем, выйти наверх. 47 человек вышли на палубу. 12 вместе с командиром находились на мостике. 18 человек сражались с огнем под руководством старшего помощника. И вскоре подводникам удалось запустить дизель.

Один из матросов был смыт за борт, но его удалось спасти благодаря удачному маневрированию подводной лодки на малом ходу.

Через 50 минут после первого взрыва на ПЛ «Кочино» раздался второй взрыв. С «Кочино» на подлодку «Таск» был передан сигнал о помощи. Через час подошла субмарина «Таск». Между лодками натянули канатную дорогу и начали эвакуацию экипажа. Первый моряк, который был передан с «Кочино», погиб при ударе о корпус подлодки «Таск». 12 человек экипажа подлодки «Таск», которые принимали участие в спасении экипажа «Кочино», были смыты за борт огромной волной. Шестерых из них спасти не удалось.

Только через девять часов после аварии подводную лодку «Кочино» начали буксировать. Однако 26 августа после 00.00 раздался еще один взрыв водородной смеси, и пожар охватил корму. Там находилось 15 моряков, которые покинули кормовой отсек через кормовой люк. Обожженный старший помощник не мог двигаться. Но в конце концов всех удалось поднять на мостик.

Надежды на спасение аварийной подлодки «Кочино» не оставалось, и командир субмарины Р. Бенитес принял решение об эвакуации оставшейся части экипажа на подводную лодку «Таск». Последняя встала к борту подлодки «Кочино», предварительно выстрелив боевые торпеды из носовых торпедных аппаратов, чтобы они не могли взорваться при случайном ударе. Моряки в итоге покинули аварийную лодку «Кочино», последним корабль оставил командир Рафаэль Бенитес.

Вскоре аварийная подводная лодка «Кочино» затонула в 100 милях от Норвежского побережья на глубине 200 м. В свою очередь, подлодка «Таск» через шесть часов вошла на рейд норвежского порта Хаммерфест.

В целом совместный поход «Кочино» и «Таск» обернулся фатальной неудачей. Семь погибших, десять раненых, потерянный корабль – таков был печальный итог самой первой разведывательной операции подводных сил ВМС США у берегов Советского Союза в ходе холодной войны.

Данная статья подготовлена в рамках работ по гранту РГНФ «Социокультурные аспекты национальной безопасности Российской Федерации».

Противоречия интересов, доходящие иногда до соперничества на грани войны, - естественное состояние межгосударственных отношений. Но качественное отличие холодной войны заключалось в том, что за этой самой гранью возникала угроза не только взаимного гарантированного уничтожения, но уничтожения всей мировой цивилизации.

В недавно вышедшей в России книге Оливера Стоуна и Питера Кузика «Нерассказанная история США» приводятся слова известного американского историка Артура Шлезингера, который предположил, что через сто лет люди сочтут холодную войну странной и непостижимой… Наши потомки, скорее всего, поразятся несоответствию между причинами холодной войны и связанной с ней готовностью двух великих держав к взаимному гарантированному уничтожению. И если сегодня мы вновь заговорили о холодной войне, это лишь свидетельство того, что уроки истории никого не учат.

Гонка вооружений и ее правила

После окончания Второй мировой войны между СССР и США не было разногласий, провоцирующих готовность к взаимному уничтожению, как нет их и сейчас между Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Но холодная война случилась. Почему? Совпало три основных фактора.

Первый. Перспектива сворачивания военной промышленности вызывала в США страх перед возвратом Великой депрессии. Для поддержания военного производства необходим был внешний враг.

Второй. Ядерная бомба породила уверенность в подавляющем военном превосходстве над всем миром и мотивировала политику с позиции силы.

Третий. Президент Трумэн, не будучи в себе уверен, шел на уступки антисоветским силам и военным, считавшим возможным не только открытый ядерный шантаж, но и ядерные бомбардировки.

Этих факторов хватило, чтобы за пару лет развернуть антикоммунистическую и милитаристскую истерию. Попытки Соединенных Штатов ограничить зону советского влияния вопреки достигнутым договоренностям о послевоенном устройстве мира вынудили Москву к ответным шагам. США в полной мере использовали ядерный шантаж, а после создания ракетно-ядерного оружия в СССР холодная война закрепилась на прочном фундаменте взаимного гарантированного уничтожения.

Наиболее опасным был начальный период. Военные и с одной, и с другой стороны рассматривали ядерное оружие как обычное, но очень мощное. Поэтому, несмотря на ужасающие последствия бомбардировок Японии, его применение предусматривалось в стратегическом планировании. Соединенные Штаты имели тогда подавляющее преимущество и по количеству ядерных боеголовок, и по средствам их доставки. Начиная с Берлинского кризиса американские генералы не просто были готовы на ядерный удар, но и оказывали определенное давление на руководство страны. Генерал Макартур, командовавший американскими войсками на Корейском полуострове, предлагал нанести удар либо по городам Северной Кореи, либо по Кремлю. Он обозначил новый подход - применение ядерного оружия в случае неудачного ведения боевых действий, который был положен Североатлантическим альянсом в основу ядерного планирования. В частности, Вашингтон сделал ставку на тактическое ядерное оружие.

Доктринальные положения предполагали его применение в Европе лишь в крайнем случае, когда поражение становилось неотвратимым. Но более глубокий анализ показал, что такой подход нереален. В случае военного конфликта тактическое ядерное оружие неизбежно стало бы применяться в самом начале конфликта, что с высокой вероятностью влекло за собой полномасштабное применение и стратегического ядерного оружия.

Понимание опасных последствий неравенства потенциалов противостоящих группировок в конце концов привело к разработке Договора об ограничении обычных вооруженных сил в Европе (ДОВСЕ). Однако подписан он был тогда, когда уже начал терять актуальность, а с середины 1990-х гг. документ использовался для политического давления на Россию, что и привело к отказу Москвы от договора.

Стремление к превосходству не только обычных вооруженных сил, но ядерных вооружений на европейском ТВД (театре военных действий) привело к тому, что СССР развернул значительное число подвижных ракетных комплексов средней дальности. Однако Соединенные Штаты нашли простой и эффективный ответ - разместили в Европе незначительное число ракет «Першинг-2», имевших высокую точность и малое время подлета до Москвы. Сложилась реальная возможность нанесения обезглавливающего удара. Этого оказалось достаточно, чтобы вынудить советское руководство подписать договор, по которому ракеты средней дальности уничтожались не только в европейской части, но и по всей территории страны, в целом, как класс ракет. СССР пришлось ликвидировать в три раза больше ракет, чем США. Огромные средства были затрачены впустую.

Что касается стратегических ядерных вооружений, значительное воздействие на гонку вооружений оказал подход американского президента Эйзенхауэра. Будучи трезвым политиком, знающим реальность войны и имевшим опыт союзнического взаимодействия с советскими войсками, он считал, что главное - обеспечить количественное и качественное превосходство над противником. Появление ракетного оружия, первоначально средней дальности, за счет развертывания в Европе и Турции позволило существенно дополнить возможности авиации по нанесению ядерного удара. Фактически фундамент Карибского кризиса был заложен в период президентства Эйзенхауэра.

Во время Карибского кризиса пришло понимание опасности политики ядерного устрашения, соответствующей приемам уличных хулиганов, - «взять на испуг». В этот период еще не было технических возможностей предотвращения несанкционированных пусков ракет. «Испуг» же мог проявиться на уровне младшего офицера, имеющего техническую возможность самостоятельно применить вверенное ему ядерное оружие. Примечательно, что в Карибском кризисе фактор ядерного сдерживания оказался действенным, при том что потенциал США в 10 раз превышал советский. И это тоже урок, который забывать не стоит. Критерий неприемлемого ущерба, обоснованный Макнамарой, был предназначен для других государств. Для себя, судя по всему, Соединенные Штаты определили неприемлемый ущерб на уровне недопущения ни одного ядерного взрыва на своей территории.

Важно не забывать и еще один поучительный момент. Москва помимо ракет средней дальности тайно дислоцировала на Кубе тактическое ядерное оружие. Но скрытность не позволила использовать его сдерживающий потенциал. В результате и президенту Кеннеди, и министру обороны Макнамаре с большим трудом удалось сдержать тех военных и политиков, которые требовали немедленного удара и вторжения на Кубу. Если бы информация о тактическом ядерном оружии была известна американцам, никакое вторжение не могло бы даже обсуждаться. Не в их традициях нести такие людские потери. Отсюда вывод - для достижения цели сдерживания необходимо соблюдать баланс скрытности и демонстративной открытости, когда осуществляются мероприятия по изменению боевой готовности ядерного оружия.

Именно в ходе Карибского кризиса начала вырабатываться практика прямых контактов политиков, приняты конкретные организационно-технические меры по предотвращению ядерной войны. Тот факт, что министром обороны США был Роберт Макнамара, сыграл огромную роль для дальнейшего выстраивания отношений между двумя ядерными державами. Трезвомыслящий и высокообразованный управленец, Макнамара сформулировал критерии необходимой численности ядерных вооружений, стратегической стабильности и взаимосвязи уровней развития стратегических наступательных и оборонительных вооружений.

Не менее важным было и то, что Джон Кеннеди и Никита Хрущёв, несмотря на давление чрезмерно ретивых политиков и военных, решительно и четко обозначили стремление к надежному миру. В значительной мере благодаря их личным усилиям появилось первое соглашение по контролю ядерных вооружений - Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах.

Карибский кризис дал импульс и в другом направлении. Обе державы выработали определенные правила поведения, позволившие создать систему контроля ядерных вооружений. Первоначально удалось ограничить рост стратегических ядерных вооружений и систем противоракетной обороны, а затем приступить к их сокращению. Этот процесс продолжается, несмотря на текущие проблемы.

Почему мы вернулись в прошлое

Тем не менее, сегодня обе страны подошли к такому уровню отношений, что вновь заговорили о холодной войне. Запад демонстрирует силу (учения вблизи российских границ, переброска дополнительной тяжелой техники в район учений и т.д.), в том числе с признаками ядерного шантажа (перебазирование на период учений стратегических бомбардировщиков в Европу, заявления о возможности размещения американских ракет средней дальности в европейских странах под предлогом якобы нарушения Россией договора о РСМД и т.д.). Москва действует тоже вполне в духе холодной войны, причем некоторые проявления заставляют вспомнить о ее начальной, то есть еще плохо управляемой фазе.

Что же вновь подтолкнуло нас к опасной грани? Не претендуя на полноту ответа, можно высказать лишь ряд предположений. Действуют несколько факторов.

Первый фактор - внешний. США после распада СССР продолжили борьбу за сферы влияния. И это притом что все президенты России обозначали готовность двигаться в сторону сближения с Западом до такого уровня, который не исключал даже обсуждение вопроса о вступлении в НАТО. Однако говорить о настоящем стратегическом партнерстве никто не собирался, отчасти потому что на волне эйфории после «победы» в холодной войне Запад не считал нужным воспринимать Россию всерьез, не веря в перспективы восстановления ее потенциала. При этом, впрочем, открыто поощряли бывших союзников Москвы, которые не уставали говорить о наличии военных угроз с ее стороны. Соединенные Штаты стремились последовательно распространять свое влияние на всем постсоветском пространстве, исходя из того, что традиционное российское присутствие там можно игнорировать.

Вышесказанное не отменяет грубых ошибок, допущенных Россией в отношениях с соседними странами, причем, к несчастью, наиболее провальным оказался курс именно на украинском направлении, которое и стало детонатором нынешнего глубокого кризиса между Москвой и Западом. Россия не смогла ни найти правильных инструментов политики в сопредельных государствах, ни установить баланс между своей естественной исторической ответственностью перед связанными с ней народами и соотечественниками, с одной стороны, и необходимостью поддерживать стабильность у соседей, с другой. И последствия этих просчетов будут долго влиять на и без того сложный процесс становления нового самоощущения России.

И все же политика Соединенных Штатов по отношению к Российской Федерации заложила в российском обществе значительный потенциал антиамериканских настроений, в том числе и среди молодого поколения, не знакомого с атмосферой настоящей холодной войны. И этот потенциал становится востребованным российскими властными структурами в интересах внутренней политики.

Второй фактор - внутренний. Предпринятая в 1990-е гг. попытка сразу шагнуть в демократию и рыночную экономику привела к опасной грани, за которой маячил распад государства. Во власть не только на местах, но и на федеральном уровне хлынул криминал. Наступил момент, когда переход к авторитарным методам управления стал логически обоснованным. Государственность удалось стабилизировать, но укрепление государства, в котором коррупция пустила крепкие корни, одновременно подняло и ее уровень. «Крышевание» бизнеса перешло из рук криминала в руки структур безопасности. «Ручное управление» вошло в противоречие с процессом формирования рыночной экономики. Накопление внутреннего напряжения создало определенные угрозы авторитарной власти. Фактически задавив оппозицию, власть разрушила потенциал политического развития, дав Западу повод беспокоиться относительно возрождения в России авторитаризма. Российский правящий класс, в свою очередь, использовал накопившиеся антиамериканские настроения, стимулировав патриотический подъем на грани национализма и восприятие окружающего мира как враждебного. Действия России по возврату Крыма, ставшие ответом на активную западную политику по поощрению смены режима в Киеве, настолько подняли уровень поддержки власти, что Запад начал опасаться возрождения в России полноценного тоталитаризма. Возник замкнутый круг.

Третий фактор - также внутренний. И в США после Второй мировой войны, и в России сегодня этот фактор связан с оборонной промышленностью. Проблемы, по сути, диаметрально противоположны. В Соединенных Штатах задача состояла в ограничении потенциала оборонной промышленности, но так, чтобы не допустить торможения развития. А в России ставится цель увеличения потенциала оборонной промышленности для развития страны. В 1990-е гг. в России не произошла конверсия оборонных предприятий. Часть из них заняли выжидательную позицию, выкручиваясь разными способами, но теряя квалифицированные кадры, а другая часть выживала на технологиях советского периода, поставляя вооружения и военную технику другим странам. При этом Вооруженные силы испытывали кризис из-за того, что устаревшие образцы вооружения и военной техники составляли 80% и более. Тянуть дальше с началом перевооружения было уже нельзя. Критическая ситуация назрела давно, а решение принято в период мирового экономического кризиса и накануне падения цен на нефть. В результате задачу перевооружения приходится решать с превышением допустимой доли расходов на оборону (в европейских странах НАТО меньше 2% от ВВП). Как известно, в бюджетах развитых государств доля расходов на оборону меньше доли расходов на образование и здравоохранение. Мы же вынуждены обкрадывать социальную сферу в интересах обороны. В этих условиях внешний враг для внутренней политики совсем не лишний. Антиамериканизм стал востребованным, а патриотизм - легко трансформируемым в любовь к власти.

Помимо задачи перевооружения, государство, вероятно, попыталось решить и другую задачу. Приватизированные предприятия, попав в частные руки, стали предметом на торгах недвижимостью, а не производителями товаров и услуг. Государству не удалось решить задачу стимулирования производства ни в малом, ни в среднем, ни в крупном бизнесе, а отсюда и углубление технологического отставания. Тут и возникла надежда на то, что новые технологии могут появиться в оборонной сфере.

Результирующая этих трех факторов привела к ситуации, когда вновь заговорили о холодной войне. Важно, однако, что два из этих факторов имеют внутренние причины. Внешний фактор один - соперничество на постсоветском пространстве. Поэтому есть все основания говорить о полном несоответствии проблем в российско-американских отношениях состоянию взаимного гарантированного уничтожения, характерному для холодной войны.

Как управлять рисками

Мир стал иным, и главные угрозы теперь общие. Обострение отношений между Россией и США ослабляет их возможности по противодействию реальным, а не мнимым угрозам. Однако, к сожалению, опыт показывает, что на практике в большой политике редко преобладают рациональные решения.

Но если исходить из наихудшего сценария развития российско-американских отношений, стоит обратить внимание на две составляющие, которые оформились и поддерживались в ходе холодной войны.

Во-первых, терпимое отношение руководства к представителям интеллектуального класса, которые (по крайней мере в идеале) не подстраиваются под политическую конъюнктуру, не подвержены пропагандистскому давлению и способны критически оценивать действия власти.

Во-вторых, сохранение и приумножение совместного опыта и потенциала в сфере контроля вооружений, который направлен на нейтрализацию главной опасности - готовности к немедленному взаимному гарантированному уничтожению.

Очевидно, что контакты официальных лиц сегодня намного интенсивнее, чем раньше, в том числе благодаря современным средствам связи. Возможно, именно из-за этого появилось впечатление, что руководителям высшего эшелона уже не столь нужны контакты и обсуждение проблем с видными учеными и политиками, да и вообще их роль уменьшилась. Но это ошибочный путь. В непростые для советско-американских отношений времена началась практика Дартмутских встреч и других форм контактов. Они дополняли официальное взаимодействие интеллектуальной составляющей, новыми идеями и нестандартными решениями.

Кроме этого, необходимо учитывать зависимость политических лидеров от ими же во многом сформированных систем. В период нарастания напряженности они оказываются под давлением общественного мнения, ранее созданной атмосферы восприятия врага и патриотического настроя на решительный отпор, военных, мыслящих в категориях готовности к вооруженному конфликту, политических сил, не отвечающих за ситуацию, но демонстрирующих свою решимость и т.д. Все это подталкивает к решениям, имеющим лишь трагический исход. Далеко не всегда находятся такие лидеры, как Кеннеди и Хрущёв, способные остановить трагическую цепь событий. В то же время представители научного мира, неподвластные политической конъюнктуре, в подобных ситуациях действуют активно и способны остановить рискованный дрейф.

Во-вторых, тема контроля вооружений, в первую очередь ядерных, актуальна при любом развитии событий. Опыт холодной войны показал, что пока одна сторона обладает преимуществом, теоретически позволяющим рассчитывать на военную победу, всегда находятся группы, которые пытаются направить политику государства на применение силы, в том числе ядерного оружия.

Потенциальные возможности неядерных средств огневого и радиоэлектронного поражения, кибератак способны создать в ходе военного конфликта условия, мотивирующие применение ядерного оружия первыми. Трудно представить, что какой-либо политический лидер осознанно примет такое решение. Однако Россия и США имеют в своих стратегических ядерных арсеналах ракетные комплексы, готовые к немедленному применению, но уязвимые от первого удара противника. Прежде всего речь идет о наземных комплексах МБР. В критическом положении лидер может оказаться перед выбором - либо применить ядерное оружие немедленно, либо потерять его и потерпеть неминуемое поражение.

Не случайно некоторые специалисты заговорили о необходимости выработки мер, исключающих принятие лидером страны столь ответственного решения по сигналам системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) в сжатый интервал времени (5-10 минут). Фактически речь идет о снижении риска применения ядерного оружия. Однако обсуждаемое решение вызывает сомнение. Так, например, предлагается понизить готовность тех ракетных комплексов, которые уязвимы от первого удара, с тем, чтобы не возникало ситуации, провоцирующей их применение после получения информации от СПРН. Но при этом развиваются неядерные высокоточные средства большой дальности.

На данном этапе, когда Россия и США приводят свои стратегические ядерные вооружения в соответствие с договором СНВ-3, мала вероятность начала переговоров о дальнейшем сокращении стратегических ядерных вооружений, тем более что Россия говорит о необходимости перехода к многостороннему формату сокращения, что в ближайшей перспективе тоже маловероятно. Сказывается и нерешенность проблемы противоракетной обороны. Она выходит за рамки российско-американских отношений, затрагивает и интересы Китая, т.е. оказывает отрицательное влияние на возможность перехода к многостороннему формату сокращения ядерных вооружений.

В то же время задача снижения рисков применения ядерного оружия актуальна для всех ядерных государств и допускает многосторонний формат обсуждения. Первые шаги могут быть простыми и эффективными, последовать со стороны России и США и вполне оказаться приемлемыми для остальных ядерных государств. Это отдельная тема, но подход к ней можно обозначить.

Есть все основания утверждать, что в мирное время принятие осознанного решения о применении ядерного оружия невозможно. Это исключалось даже на пике холодной войны. Если в отсутствие вооруженного конфликта СПРН дает сигнал о ракетном нападении, то это может быть лишь недостоверная информация. Ее причиной могут быть аппаратные сбои, преднамеренные помехи, изменения в состоянии магнитосферы Земли из-за возмущений на Солнце, несвоевременное получение уведомлений о планировавшихся пусках ракет и т.д. В то же время в соответствии с принятыми процедурами подобного рода информация должна быть доведена до высшего должностного лица, имеющего право на принятие решения о применении ядерного оружия. При сохраняющемся состоянии взаимного ядерного сдерживания, дислокации ракет другой стороны на расстояниях с малым подлетным временем решение о реагировании на информацию о ракетном нападении должно приниматься в условиях дефицита времени.

В мирное время, когда внезапный ядерный удар исключен, необходимо избавить высшее руководство от тревожной информации СПРН. Но для этого нужно создать такие условия для персонала, обслуживающего системы предупреждения, которые позволяли бы либо предвидеть появление ложных сигналов, либо предельно оперативно определять причину этого.

Попытка организации такой работы операторов СПРН была предпринята в 2000 г., когда Россия и США подписали Меморандум об открытии в Москве Центра обмена данными (ЦОД) от систем предупреждения о ракетном нападении. В Центре предусматривалась совместная работа американского и российского персоналов с использованием национальных аппаратных средств, а в последующем и вариант их электрического сопряжения. Даже на первоначальном этапе организации работы ЦОД мог бы реально освободить высшее руководство от рассмотрения заведомо недостоверной информации, способной привести к принятию неадекватных решений и применению ядерного оружия. Необходимо вернуться к идеям 15-летней давности, но не останавливаться на них. Обе страны строят системы управления ядерным оружием с использованием космических средств, одновременно выполняющих функции первого эшелона системы предупреждения о ракетном нападении и средств передачи командной информации. Безопасность существенно зависит от надежности космических систем различного назначения. Поэтому совместный мониторинг обстановки в космосе становится объективной необходимостью. Кроме того, с самого начала было бы целесообразно привлечь к работе Центра представителей других государств, например, Китая. А это уже элемент многостороннего режима контроля и предотвращения применения ядерного оружия. От замысла создания Центра обмена данными необходимо переходить к созданию совместного Центра по предотвращению ядерной войны. И если вести речь о снижении в мирное время боевой готовности ядерного оружия, то в первую очередь в интересах использования процесса восстановления боевой готовности для укрепления сдерживающей роли ядерного оружия в период военной конфронтации.

После начала военного конфликта в действие вступают другие факторы, влияющие на возможность применения ядерного оружия. В это время будут приниматься дополнительные меры по повышению боевой готовности ядерного оружия, живучести и его, и системы управления. Важно продумать комплекс мер восстановления и повышения боеготовности, которые могли бы использоваться в интересах сдерживания дальнейшей эскалации конфликта. Для этого такие меры должны быть демонстративными, то есть достаточно открытыми.

Таким образом, создание совместного международного Центра предотвращения ядерной войны заложило бы принципиально новый элемент многостороннего режима контроля ядерных вооружений. Потенциал сдерживающей роли ядерного оружия увеличивается, а риск его применения снижается.

В целом в российско-американских отношениях по-прежнему нет оснований для реанимации холодной войны с балансированием на грани взаимного гарантированного уничтожения. Геополитические интересы при наличии общих угроз имеют четкие границы влияния на процесс ухудшения двусторонней атмосферы. Тем не менее обозначившиеся тенденции не позволяют надеяться на ее скорое оздоровление. Поэтому положительный опыт, накопленный за десятилетия холодной войны, забывать нельзя.